Нам всё время кажется, что сейчас – не обязательно, что можно сделать завтра, послезавтра, на следующей неделе, через месяц, не в этом году, а в следующем, не в следующем, а через пару лет… и так далее. Ну, вы поняли: чтобы насмерть убить какое-то дело, его надо постоянно откладывать. Откладывать можно всё - вплоть до того дня, когда откладывать уже некуда, не для кого… да и некому. Главный ресурс человеческой жизни – её время. Не деньги. Не связи. Не что-то ещё, а время жизни, которое невозможно вернуть себе никакими деньгами, связями, приказами или бомбёжками. Вообще ничем… Поэтому я должен сделать то, что делаю сейчас, в данный момент: рассказать вам о невероятной женщине по имени Надя… О русской аргентинке Наде Коваль.
Чем больше узнаёшь человека, тем сложнее писать о нём. Но есть вещи, которые нужно делать сейчас и здесь, для которых никаких «потом» не существует и не может быть. Об этой удивительной сказочно богатой духовно, наделённой великим трудолюбием и талантом писательства русской женщине, нужно писать и писать, говорить и говорить, настолько многогранна и глубока её личность и необычна судьба.
Всё то время, которое я листал её страницы в интернете, читал её статьи, книги и стихи, меня не покидало ощущение звучащей музыки – глубокой и широкой оркестровой симфонической музыки, наплывающей могучими волнами из ниоткуда, которое не здесь.
Её мужем был друг моей юности Игорь Кузнецов, покинувший с семьёй Россию в девяностые годы в поисках лучшей жизни, и добравшийся до далёкой Аргентины вместе с молодой женой и двумя дочками. Я потерял следы Игоря давно и вряд ли нашел его, если бы меня не нашла Надежда. Она писала и размещала написанное на Прозе-ру, как делали когда-то очень многие. Игорь рассказывал ей обо мне, и, когда она увидела мою фамилию, то догадалась о том, что супруг имел в виду этого человека. Так мы познакомились. Сначала заочно, а потом я прилетел вместе со своей семьёй в Буэнос Айрес. И вот все мы встретились….
Поскольку познакомились мы и встретились с Надей и её семьёй тогда, когда за плечами у каждого из нас уже был огромный период жизни, то и повествование о судьбе героини моего рассказа следует начинать с детства и юности, которые прошли у неё в Советском Союзе. А рассказать об этом лучше всего может кто? Она сама. Поэтому предоставляю слово самой Надежде Коваль: «Родилась я на Алтае, солнечным морозным полднем 31 января, поэтому, как полагают астрологи, вполне могу считать себя человеком счастливым. По их мнению, появиться на свет под знаком Водолея означает влиться в ряды многочисленных гениев и стать широко известной личностью со славой и богатством. А быть женщиной, рожденной под этим знаком, и подавно удача невероятная. Женщина-Водолей обаятельна и красива, независима и активна, умеющая вносить в любое занятие изящество и блеск. Я искренне признательна астрологам, но все же склонна считать, что всем лучшим, что у меня есть, обязана не могущественному Урану, а моим родителям.
Хочу рассказать чуть больше о моем месте рождения. Если просто сказать, что родилась на Алтае, значит оставить читателя один на один посреди географических дебрей. Итак, на свет я появилась в городе Лениногорске, в Казахской ССР. Город с таким же названием был и есть до сих пор в Республике Татарстан. И это совсем не удивительно. В Советском Союзе имя «вождя мирового пролетариата», помимо населенных пунктов, носили улицы, метрополитен, дома культуры, колхозы, совхозы, учебные заведения, заводы, библиотеки, площади, парки и т.д. Но после того как СССР распался, о лидере большевиков как-то позабыли, и началась так называемая «деленинизация». Портреты сняли со стен, памятники, как символы дискредитировавшей себя идеологии, демонтировали, а все, что носило имя вождя, переименовали. Так нашему Лениногорску вернули его изначальное имя – Риддер.
Расположен Риддер у подножия Алтайских гор – горного массива, проходящего по территории России, Китая, Монголии и Казахстана. История города берет свое начало в 1786 году, когда Филипп Риддер, прибывший на Алтай из Санкт-Петербурга, открыл в этих местах богатейшие месторождения полиметаллических руд. Позже около прииска появился горняцкий поселок, в котором, согласно переписи населения 1859 года, проживало три с половиной тысячи человек. Через двести с небольшим лет, на момент моего рождения, горняцкий поселок превратился в город с семью десятками тысяч населения.
Папа назвал меня Надей, полагая, что я стану его Надеждой. Возможно, что в чем-то его ожидания оправдались. Думаю, в том, что моим основным занятием стало писательство. Сам он в течение большого количества лет пишет дневник и очень любит читать. О том, как я была в яслях – ничего не помню. А вот в детском саду научилась читать по крупным буквам популярной в те времена газеты «Правда». Во время музыкальных занятий любила танцевать под «Польку» Рахманинова. Но панически боялась игры со стульями. Их расставляли в круг на один меньше чем число участников, и надо было успеть занять свободный в тот момент, когда переставала звучать музыка. Очень не хотелось оставаться в проигравших.
Школу я посещала с похвальным постоянством и ответственностью. До пятого класса училась отлично, в надежде, что поеду во Всесоюзный пионерский лагерь «Артек», но туда в основном отправляли детей работников Горкома партии и крупных начальников. Распрощавшись с детской мечтою, продолжала быть отличницей, но делала это уже по привычке. В старших классах была выбрана секретарем комсомольской организации нашей школы. Благодаря присутствию на бесконечных комсомольских мероприятиях и форумах поняла, что не выношу политических массовок, хождения строем и пропаганды.
Когда наступила пора выпускных экзаменов, нам нужно было сдать следующие предметы: алгебра (контрольная) и геометрия (устно), сочинение (письменно), литература, физика, химия, история и иностранный язык. В памяти осталось, как мы писали сочинение. Из предложенных трех тем, нужно было выбрать одну. Время написания – четыре часа. Я выбрала тему о Рахметове, главном герое романа Н. Чернышевского «Что делать?». Мы писали, а наши мамы в столовой готовили нам еду для перекуса. При этом то одна, то другая заглядывала в двери классной комнаты, чтобы продемонстрировать детям свою поддержку. Моя мама махала мне рукой с явным выражением недовольства на лице. Ей не понравилось, что я выбрала такую «сложную» тему. Она считала, что было бы проще написать сочинение на тему «Мое представление о счастье». Но выбор был уже сделан – я писала об «особенном человеке», революционере Рахметове, «верующим в неизбежную победу социализма». Как это ни странно, размышлять по поводу романа Чернышевского мне было легче, чем писать о счастье. Как говорится, на что голова настроена, туда и мысли льются. Но сказать, что в тот момент я была откровенна, тоже не могу. Скорее всего, это было проявлением конформизма, вполне объяснимого для секретаря комсомольской организации. Напряжение и нервозность на экзамене были вознаграждены прекрасными минутами возвращения домой по умытой нежным майским дождем улице. По завершении всех экзаменов нам выставили итоговые оценки за 10-летний период обучения в школе. В моем аттестате зрелости были одни пятерки, и мне вручили золотую медаль «За отличные успехи и примерное поведение».
Учебу в общеобразовательной школе я совмещала с занятиями в школе музыкальной. Там зародилась моя огромная любовь к музыке, которая продолжается до сих пор. В шестилетнем возрасте мне подарили игрушечное пианино с восемью клавишами, на котором я одним пальцем выстукивала известную детскую песенку «Мишка с куклой бойко топают». В доме у нас имелся и настоящий инструмент – баян, который отец с благоговением вынимал из большого черного футляра всякий раз, когда к нам приходили гости. Он научился играть самостоятельно, но получалось у него вполне профессионально.
Я с раннего детства мечтала стать музыкантом. Но моя мама была категорически против этого. Ей казалось, что жизнь артиста абсолютно беспорядочна, в ней нет ничего, кроме бесконечных гастролей и репетиций. А так как я окончила школу с золотой медалью, мне сам бог велел поступать в институт и делать себе «нормальную» карьеру. Ну, например, инженера. Мамины доводы оказались сильнее моих мечтаний, и я поехала в Москву, где поступила в Институт инженеров железнодорожного транспорта, на факультет «Мосты и тоннели». Почему я выбрала именно этот факультет? Да потому что мне понравилось его романтическое название!
В институте я училась хорошо, потому что по-другому я не умела. Поступать иначе мне не позволяла моя совесть. Чтобы компенсировать отсутствие увлеченности в специальности, я решила параллельно заниматься тем, к чему лежала моя душа – то есть к писательству и музыке. Писала статьи для студенческой газеты, окончила курсы рабочих корреспондентов и стала членом Московского союза журналистов. В это же время я поступила в самый известный хор нашей страны – Московский хор молодежи и студентов под управлением прославленного хорового дирижера Бориса Тевлина. С этим хором я пела на сцене Большого зала Московской консерватории, зала им. П. И. Чайковского, посетила с концертами множество городов Советского Союза.
После окончания института меня направили инженером на Муромский завод ж/б конструкций. Проработала там два года, а потом мне пришлось уволиться. Случилось это так. Вскоре после Нового 1985 года директор завода вызвал меня к себе в кабинет. Взгляд его светлых глаз был тусклым и невыразительным.
– Присаживайтесь, Надя, – сказал он, оставаясь сидеть за столом для заседаний. – Я вчера получил письмо из Горкома партии, в котором сообщается, что ты поешь в церковном хоре. Но ведь ты и сама знаешь, что комсомольцы не могут быть верующими и ходить в церковь. Мне рекомендуют уволить тебя с завода. Что ты на это скажешь?
Я слушала директора и чувствовала, как горячие волны растекаются по всему моему телу.
– Что я могу сказать? Ходила в церковь, потому что мне нравится русская духовная музыка.
– Понимаешь, – продолжал директор, – мне так надоела эта бюрократия, и у меня так болит печень, что хочется плюнуть на эту писанину! Поэтому будет лучше, если ты сама напишешь заявление об увольнении по собственному желанию.
Выйдя из кабинета директора, я встретилась с секретарем заводской комсомольской организации.
– Ну, что? Выгнали тебя? – с наскока затараторила она. – Слушай, ну вот никак не могу себе представить, как это ты стоишь и поешь «Господи, помилуй! Господи, помилуй!». Просто умереть со смеху можно!
– Да уж, действительно смешно, – согласилась я и пошла к выходу, не желая продолжать разговор.
После Мурома я вернулась в родной город, где поступила на работу на Лениногорский полиметаллический комбинат в качестве старшего экономиста финансового отдела.
С распадом Советского Союза в моей жизни начались большие перемены. Впрочем, как и у многих других моих соотечественников. Русские из бывших союзных республик захотели вернуться на свою «историческую родину», то есть в Россию. В 1994 году моя семья переехала на Урал, в небольшой поселок под названием Бобровский, что в сорока километрах от Екатеринбурга. С распростертыми объятиями нас там никто не ждал – нужно было самим обустраиваться на незнакомом месте, искать жилье, искать работу и т. д. Топили в доме печь, чтобы не замерзнуть. На печи готовили еду. Воду носили ведрами с колонки – централизованного водоснабжения не было. На огороде растили картофель, морковь, огурцы, помидоры. Иногда приходилось и хлеб самим печь, когда предприятие задерживало выплату зарплаты и денег для покупки продуктов не было. Одним словом, проблемы и неустроенность не позволяли душе привыкнуть к новому месту. Поэтому через четыре года, в 1998 году, мы решили переехать на постоянное место жительство в Аргентину».
Они прожили в Буэнос-Айресе двадцать лет. В другом полушарии, где не только времена года наоборот, другой язык, другая культура и традиции, но даже вода, текущая из крана в раковину, закручивается в противоположную сторону – не по часовой стрелке, а против! Они в совершенстве овладели языками – испанским (а Надя и английским), нашли работу, вырастили двух дочерей. Они многому научились впервые. «Много было и трудного, и интересного, и хорошего» - вспоминает Надя. К сожалению, пагубная привычка Игоря, поломавшая немало человеческих судеб по всей планете, повлияла и на их с Надей брак. После 24 лет совместной жизни они расстались…
Когда моя семья (моя супруга Любовь Владимировна, сыновья Роман и Тимур, и дочери Мария и Руслана, ну, и, разумеется, я) со всеми нашими чемоданами и сумками прибыла в международный аэропорт Эсейса имени министра Пистарини города Буэнос Айрес, нас там встречала Надя. Несмотря на то, что они с Игорем давно уже жили раздельно, к нам они оба проявили внимание и такт в такой степени, что порой казалось, (если как бы не знать реальной ситуации), что они по-прежнему вместе. Благодарен им за это, молодцы. Мы познакомились с дочерью Нади и Игоря - Катей и её мужем Кевином. Молодожёны, они в тот год отмечали свою свадьбу на острове Кюрасао в Карибском море. Очень красивое место. Во время совместных экскурсий по Буэнос-Айресу наши дети, как мне кажется, успели даже подружиться между собой. Позднее в новой книге, посвящённой путешествиям в далёкие края, в статьи «Русская словесность в Южной Америке» (май 2017) я вспоминал о Наде и о том времени так:
Верю, что и ныне русская душа вносит свой вклад в латиноамериканскую литературу. Так, мне, например, посчастливилось познакомиться и подружиться с эмигрировавшей почти два десятилетия назад в Аргентину Надеждой Коваль. Русская писательница и журналистка, ставшая со временем и испаноязычной, Надя Коваль живёт в Буэнос-Айресе с 1998 года. Работает Надя журналистом в Буэнос-Айресе. Ею написано более 100 статей о классической музыке для журналов о культуре и искусстве. Она - автор таких удивительных рассказов, как «Тайны театра Колон», «Пуччини. На трамвае по Буэнос-Айресу», «Игорь Стравинский в Аргентине», «Санкт-Петербург» Чечилии Бартоли», «Самосуд», «Презумпция невиновности», «Не плачь по мне, Аргентина!» и множества других. Её перу принадлежат чудесные книги - «Последний филантроп» (на русском языке) и «Sergei Prokofiev» (на испанском). О второй из них очень тепло отозвалась всемирно известная пианистка Марта Аргерих: «He recibido con alegr?a un ejemplar de la biograf?a de Sergei Prokofiev escrita por Nadia Koval. Encuentro sumamente interesante el hecho de que est? escrita por una compatriota suya que reside en Argentina. Martha Argerich» («С радостью приняла экземпляр биографии Сергея Прокофьева, написанной Надей Коваль. Для меня особенно важно то, что она написана его соотечественницей, проживающей в Аргентине. Марта Аргерих»).
Помимо того, что она талантлива, как писатель и журналист, и что её испаноязычное творчество имеет своих читателей, Надя – ещё и надёжный друг, и душевный человек. Без поддержки её семьи и её личного участия в моём знакомстве с Латинской Америкой мне было бы значительно трудней. О театре Колон она может рассказывать бесконечно, причём, с доскональным знанием. О современной культурной жизни страны Гарделя и Борхеса она, как мне кажется, знает всё или почти всё.
На прощанье 30 марта 2016 года мы сфотографировались в центре Буэнос-Айреса. Эту фотографию я храню дома и гляжу на неё время от времени, вспоминая своё латиноамериканское путешествие. Слева направо – Игорь Кузнецов, Надежда Коваль и Эльдар Ахадов. Место съёмки - авенида (улица) имени 9 июля рядом с перекрёстком - улицей Тьенте Хенераль Хуан Доминго Перон…
В год 200-летия Майской революции (2010) Надя Коваль участвовала в конкурсе «Рассказы иммигрантов» и заняла в нём второе место. Это событие способствовало воодушевлению и творческой концентрации Нади, как литератора. Она закончила аспирантуру на факультете Критики Национального университета искусств в Буэнос-Айресе. В течение десяти лет Коваль успешно сотрудничала с аргентинским журналом по культуре «QUID», газетой «Rusia Hoy», а также с российскими электронными издательствами «OperaNews» и «Belcanto-ru». Помимо примерно 100 статей о классической музыке она брала интервью у таких выдающихся музыкантов современности, как композитор Родион Щедрин, пианистка Марта Аргерих, уругвайский композитор и дирижер Хосе Серебрьер, скрипачи Максим Венгеров и Элизабет Батиашвили, аргентинская виолончелистка Соль Габетта и многие другие. Надя Коваль – успешный писатель. Ею написаны книги на испанском языке «Sergey Prokofiev» и «Maestros de la m?sica», на английском – «Great musicians and their amusing stories». Вот какой отзыв я оставил на странице её книги в интернете в дни выхода в свет «Maestros de la m?sica»:
“Эта книга написана удивительно добрым человеком и высокообразованной интеллигентной женщиной, прекрасно разбирающейся в мире музыки. Уверен, что весь испаноязычный мир любителей классической музыки будет благодарен Наде Коваль за этот изумительный кропотливый труд на благо великой Музыки. С почтением и низким поклоном, Эльдар Ахадов”.
Насколько тонко она чувствует музыку можно судить по некоторым записям Нади на её страничке в интернете, например, вот по этой: «В прошедшее воскресенье на Plaza Vaticano около Театра Колон собралось более 4-х тысяч человек, чтобы послушать и посмотреть живую трансляцию оперы "Травиата". Это мероприятие было организовано по случаю празднования 160-летия со дня открытия первого Театра Колон.
Я смотрела эту трансляцию дома, по телевизору. А через два дня видела спектакль непосредственно из партера. (Постановка Franco Zeffirelli, дирижёр Evilino Pid?, исполнители главных ролей Ermonela Jaho, Saimir Pirgu и Fabian Veloz.) И хотя музыкальная критика в прессе была умеренной, меня спектакль захватил, заставил сопереживать. Я вновь насладилась гениальной музыкой Верди. Заметила за собой, что в этот раз я не за голосами следила, а просто погрузилась в действие. И это, наверное, потому, что певцы прекрасно исполняли свои роли, буквально проживали их.
Признаюсь, что немного волновалась за Pirgu, у которого накануне я брала интервью для журнала QUID. Он произвёл на меня впечатление серьёзного, думающего и ответственного музыканта. Поэтому мне очень хотелось, чтобы он и аргентинской публике понравился по достоинству».
На русском языке у Коваль вышла новелла «Последний филантроп» и автобиографическая книга о жизни в Советском Союзе «Мое время. От оттепели до распада». Сейчас она работает над книгой «Русская музыкальная культура ХХ века». Её чудесные художественно прочувствованные и прокомментированные фотографии из творческих поездок в Италию, Францию, Англию, Нидерланды, Португалию, Грузию, Армению и Казахстан, об океанском путешествии на корабле из Буэнос-Айреса в Чили меж берегов Америки и Антарктиды, на мой взгляд, сами по себе являются произведениями искусства. Наверняка, её влияние сказалось на решении её дочери стать художницей: Катя замечательно рисует.
Завершить свою работу о нашей выдающейся русской латиноамериканке Наде Коваль мне бы хотелось короткой поэтической зарисовкой Нади, потому что она ещё и поэт, и переводчик поэзии: именно ей принадлежит перевод огромного стихотворения выдающегося уругвайского поэта Эдуардо Эспины «Предметы без послесловия», опубликованный в восьмом номере всероссийского журнала «ЛиФФт», вышедшего в свет в Москве в октябре 2020.
Московское утро
За этим окном –
ностальгическая повседневность:
наполнена миска кошачья,
струя бьёт из эмалированного чайника.
Фен урчит в ванной,
заглушая шестиразовое пикание радио.
Намыты финики с курагою,
жасминовый чай в чашке.
У зеркала в прихожей –
сложенный вчетверо
новый платок
для Литургии в Коломенском...

7 сентября состоялась публикация произведения Эльдара Ахадова “Дерево” в европейском издании “Margutte”. Издание выходит на основных европейских языках: английском, итальянском, немецком, французском и испанском. Стихи Эльдара Ахадова одновременно опубликованы в итальянском и английском вариантах “Margutte”.
Редакция “Margutte” располагается в комунне Мондови находящейся в северо-западной исторической области Италии – Пьемонт. Традиция книгопечатания в Мондови ведёт свою историю с 1478 года. Издание именует себя “не-журнал”.
“Margutte” принимает только рукописи, соответствующие строгим редакционным критериям. Редакция не гарантирует ответа на все обращения и не публикует полученный материал.
Среди перечня редакционных стандартов “Margutte” и правил публикации есть и такое: опубликованный в “Margutte” материал не подлежит в дальнейшем удалению. То есть, хранится вечно. Редакторы издания Gabriella Mongardi, Silvia Pio. Главный художник иллюстратор Franco Blandino.
Благодарю всех, кто принял участие в создании этой публикации моего стихотворения на страницах европейской “Margutte”: госпожу Silvia Pio, как переводчика, за перевод моего стихотворения на итальянский язык и, как редактора, за возможность публикации в “Margutte”, всемирно известного поэта Richard Berengarten за помощь в переводе на английский язык и содействие публикации, переводчика на азербайджанский язык поэта Elvis Alijev, фотографа Enzo Giacone за прекрасную иллюстрацию к стихотворению.
Ссылка на публикацию на итальянском языке:
http://www.margutte.com/?p=33190
Ссылка на публикацию на английском языке:
http://www.margutte.com/?p=33190&lang=en
Ссылка на азербайджанский перевод:
[url=http://]Eldar Akhadov ALBERO tradotto in Azerbaigiano dal Russo da Elvis Aliyev[/url]
Ссылка на русский оригинал стихотворения:
[url=http://]Eldar Akhadov ALBERO in Russo[/url]

Ассоциация литературных переводчиков Черногории (Подгорица) присудила три премии писателям и переводчикам:
1. Елдар Ахадов (Русија),
2. Наташа Панић (Србија),
3. Азад Екаш (Курдистан).
Подгорица, 22. июля 2020.
Писатель Эльдар Ахадов отмечен за книгу “Смысл жизни”, переведённую на сербский язык (“Смисао живота“) и изданную в Белграде в апреле 2020 года.
* - АХАДОВ, Елдар, 1960. Смисао живота / Елдар Ахадов ; [превод с руског Дајана Лазаревић]. 1. изд. ? Београд : Алма, Сунчани брег, 2020 (Младеновац : Пресинг). 94 стр. Ауторова слика; 21 cm. (Библиотека Европске књижевности; књ. 31). ISBN 978-86-7974-773-0 COBISS.SR-ID 283414028.
© Copyright for the Serbian edition by
Это вторая иностранная литературная награда в нынешнем году. Первая была от Сербии. А первая публикация в Черногории случилась в журнале “Gledista” - рассказ Эльдара Ахадова “Памятник Милосердию” в декабре 2019, перевод Сретена Вуйовича.

AWARD FROM MONTENEGRO (CRNA GORA)

The Association of Literary Translators of Montenegro (Podgorica) awarded three prizes to writers and translators. Writer Eldar Akhadov is noted for the book "Meaning of Life," translated into Serbian and published in Belgrad in April 2020.
This is the second foreign award this year. The first was from Serbia. And the first publication in Montenegro happened in the magazine "Gledista" - the story of Eldar Akhadov "Monument to Mercy" in December 2019, translated by Sreten Vuyovich.

Ещё вчера утром я полагал, что давно уже сказал на эту тему всё, что мог и на что имел право... Но тема захотела вернуться ко мне сама... И вернулась, хотя и с совершенно другого ракурса.
В поездке на дачу в эти выходные не было ничего особенного. И те же шашлыки стояли «в программе дня». И та же баня. Всё, как обычно. Кроме одной детали: жена пригласила к нам гостей – семью из соседнего подъезда: маму с двумя дочками. Наш Тимур и их Соня вместе ездили в бассейн на тренировки, когда они ещё были. И, то Тимурина мама Люба, то Сонина - мама Ирина, поочерёдно подменяли друг друга, довозя детей до бассейна и забирая их оттуда после тренировки. Совместные проблемы сближают.
Наше садовое общество называется “Берёзовая роща”. Несмотря на название, рядом с нами замечательный сосновый бор - и слева, и справа и ниже дач до самого Енисея. Красивое место. Но не берёзовое, а сосновое.
Гости подъехали на час позже нас. Люба встретила их возле сворота с автотрассы, не зная о котором или не представляя себе, как он выглядит, его можно легко проскочить. Но в этот раз обошлось без приключений. Шашлыков нажарили. Отведали. Гостей попотчевали. Баньку затопили. И, хотя уже вечер, но время ещё светлое. А баньке нужно время прогреться. Чем гостей занять?
Кто-то, похоже, что Люба, предложил сходить на сельское кладбище села Овсянка, там похоронен сибирский писатель Астафьев Виктор Петрович. От нашей дачи - ходьбы минут 10 спокойным шагом, а бегом по тропке - вообще 5 минут. Гости согласились. Мы оставили Тимуриного и Ланиного деда на банном хозяйстве, а сами отправились на кладбище: дети Ирины – Соня и Катя, наши дети - Тимур и Лана, подруги - Люба и Ира, ну, и я с ними – Тимурин и Ланин папа, Любин супруг. Итого семеро.
Тропинка узкая – между заборами крайних дач и лесом. Затем неглубокий овражек. И на другом краю овражка – кладбищенские задворки. Светло. Тихо. Никого кроме нас. Географически кладбище села Овсянка находится возле трассы «Енисей» справа от неё в лесном массиве, в сторону реки Енисей, если ехать из Красноярска, между сёлами Овсянка и Усть-Мана. А от нашей дачи – несколько сотен метров по пересечённой местности, на которой мои городские туфли несколько раз предательски скользили, поскольку и трава, и грунт после недавних дождей были весьма мокрыми.
Край кладбища села Овсянка представляет из себя заброшенную мусорную кучу из ветхих от старости, сгнивших и полусгнивших останков развалившихся искусственных венков, цветов, траурных лент… Всё перечисленное - в стадии крайнего разложения, не сразу можно понять, чем это всё когда-то было… Мне довелось побывать в центре Бунос-Айреса. Знаете, что находится в самом сердце аргентинской столицы? Кладбище. Чтобы попасть в него, нужно купить билеты в кассе. Потому что кладбище Реколета – национальная гордость страны! За ним уход – как за Большим театром в Москве! Знаете, куда привозят туристов со всего мира в Гаване? На кладбище Колона (так зовут Колумба в Латинской Америке). Почему? Потому что там покоятся лучшие люди той страны, которая продолжает ими гордиться, несмотря на любые времена и политические перемены.
Мы слышим и читаем постоянно о том, как красноярцы и россияне гордятся писателем Астафьевым, как они его любят. Я был на кладбище, где помимо могил семьи Астафьевых, совсем рядом в нескольких десятках метров находится мусорная куча, олицетворение реального уважения и любви к русской литературе. Там покоятся соседи, друзья, родственники великого русского писателя. Кладбище не большое, сельское, здесь все – свои, все близкие, чужих нет … Чтобы прибраться, достаточно нескольких дней работы волонтёров. Но никого из них там не было никогда. Я верю только своим глазам.
Уважение – это там, где ухожено ВСЁ кладбище, а не одна – две могилы, а рядом – хоть трава не расти! Уважение – в Буэнос-Айресе. Уважение - в кубинской Гаване. Но не здесь. Увы.
На кладбище много семейных участков, где рядом похоронены муж и жена, иногда и их дитя, как у астафьевского комплекса из трёх могил: дочери Ирины, Виктора Петровича и его супруги - Марии Семёновны. Три надгробных камня. На первом – только имя – «Ирина». На втором – только подпись писателя и даты жизни: «1924 – 2001». На третьем скромно: «Мария Семёновна». Она скончалась в 2011, пережив великого мужа на 10 лет. На участке, в периметре ограды, напротив могил – округлая скамья. В дальнем углу – поминальный столик на несколько человек.
Рядом, на семейных участках нескольких сельчан, видимо, наиболее известных и уважаемых в кругу земляков, всё значительно скромнее, но примерно в том же духе. В одном месте, ограниченном оградой на несколько могил, заметил поминальные стаканы. В другом – специальную баночку от ветра для свечи, чтоб не сразу сбивалось пламя. Заметил, что у некоторых могил нет могильных плит, зато внутри периметра, выложенного бордюрным прямоугольником, высажены в землю живые цветы. Значит, родные помнят человека… Постояли. Помолчали. И пошли обратно. Обратный путь, кстати, показался вдвое короче. Начало смеркаться.
Гости и хозяева поочерёдно парились в баньке, младшие – Сонечка и Тимур – несколько раз выскакивали разгорячённые из парной и с энтузиазмом и визгом ныряли в детский надувной бассейн с водой, прогревшейся за день до температуры окружающего воздуха.
Ребятня потом долго ещё не могла угомониться. То у них чаепитие, то выпрашивают сладкое, то хихикают под одеялом. Женщины с детьми улеглись на втором этаже. Мы с дедом – внизу. Дед хорошо протопил печку. В домике всю ночь было достаточно тепло. Даже душновато.
Проснулся я среди ночи в душной темноте от ровного громкого неумолчного шума дождя. Не помню в каком часу. Громыхнуло вдали. Вскоре – ближе. Затем – совсем рядом, где-то почти над дачным домиком. Добавил в чайник воды и включил его. Вышел проветриться на открытую веранду, где воздух свежий, но над головой крыша, поэтому сухо...
Все спят. Полная темнота. Ливень усиливается. То и дело грохочет гром и сверкают молнии. Вдали, через дачную улицу за чьей-то соседской оградой мигают огоньки сигнализации, вероятно, на автомобиле. Вернулся в кухоньку, вода закипела. Налил в кружку при свете молний. Свет не стал включать, дабы ненароком не разбудить остальных. Заварил в кружке пакетик чая и вернулся на веранду, устроился в деревянном кресле-качалке, подаренном женой на один из прошлых юбилеев. Кружку с чаем поставил перед собой на стол.
Через мгновение мне почудилось, что за мной кто-то следит. Но вокруг только шум невидимого дождя, да слабенькое отдалённое мигание чьей-т соседской автосигнализации. Больше ничего нет. Однако, ощущение чужого присутствия не исчезает, а усиливается. Закрываю глаза и вдруг вижу перед собой одно из помещений красноярского литературного музея. Большое печальное застолье. Поминки по Астафьеву. И такой широкий печальный по-детски беззащитный голос Сергея Даниловича Кузнечихина, уже принявшего рюмку или две: «Залюбили мужика до смерти». А за порогом – вьюга плачет, завывает. Похожая на бесконечную очередь прощающихся с великим русским писателем в зале красноярского краевого краеведческого музея.
При чём тут всё это? К чему вспомнилось вдруг?.. Повеяло нездешним холодом. Раскрываю глаза и вижу на расстоянии, но не так чтобы далеко – возле дальнего угла нашей теплицы три бледных свечения и вдруг понимаю – это они! Ближнее пятно - Мария Семёновна, юркая, глуховатая, неугомонная. Та, какой я её помню по жизни. За нею, как бы ею прикрываемый, Виктор Петрович Астафьев, тоже в точности такой, каким я его после концерта запомнил на Пушкинском празднике: седенький, в парадном костюме и валенках. Потому что шибко у него в ту пору мёрзли ноги, несмотря на летнюю погоду.
Ирину я не помнил, третье световое пятно находилось поодаль от двух первых. В говорении слов не было никакой нужды. Мы понимали друг друга как бы из сознания в сознание, когда смысл ясен, хотя вслух ничего не произносится.
- Мария Семёновна, помните меня?
- Нет, не помню, а ты кто?
- А я с книжкой своей к Вам на этаж в Академгородке поднимался. “Вся жизнь” называлась. Вы обещали супругу передать от меня на память.
- Ой, да, где уж мне всех дарителей-то упомнить? Не взыщи, не помню тебя, сынок. А за книжку спасибо.
- Вам спасибо, Мария Семёновна, я видел её потом в мемориальной овсянковской библиотеке-музее. В кабинете Астафьева...
- Виктор Петрович, как мне теперь Вас звать-величать? Как обращаться?
- А как раньше звал?
- Петровичем.
(Серчает)
- Ну, так и зови, как раньше звал. Разве для нас что-то изменилось?..
- Петрович, а Вы там встретили того, на чей почерк хотели взглянуть однажды в Москве?
- Николая Васильевича? Встретил. Со всеми, с кем хотел, свиделся.
- И что, он? Впрямь, без знаков препинания писал?
- Правда (Улыбается, довольный).

Дождь усиливается, вспышки молний и громовые раскаты, наоборот, начинают удаляться. Свечения, и без того, не яркие, бледнеют
Пытаюсь напомнить Петровичу о случае, когда я явился к нему во сне.
- Помните: ко мне подъехала золотая карета. В ней открылась дверца и меня поманила чья-то старческая рука в перстнях. Не Ваша. Я вошёл в карету и в тот же миг оказался сидящим на скамейке напротив Вас в старинной венецианской гондоле, управляемой мрачноватым мужчиной в чёрном при пылающем факеле. Такие же факелы мерцали возле собора Святого Марка. Мы молча плыли по каналу… Что это было?
Однако, пока я пересказывал ему эту историю из моего давнего сна, случившегося уже после его кончины, три свечения окончательно растворились в предрассветном воздухе.
Так я и не узнал его ответа… Интернета на даче не было. Мы вернулись в город около трёх часов дня. Наконец, добравшись до ноутбука, включаю его, вхожу в фейсбук и вижу приглашение на передачу Константина Александровича Кедрова, с которым мы в октябре прошлого года вместе с Костей Свиридовым и Сашей Карпенко устроили “побег” к дикому берегу Каспийского моря. Константин Александрович повествовал о Твардовском и… вдруг перешёл на Астафьева, вспомнив о том, как на церемонии награждения Пушкинской премией Виктор Петрович рассказывал ему о том, как односельчане (Константин Александрович так и не сумел вспомнить название “Овсянка”, но это в данном случае не так уж и важно) допытывались у него, как прежде у Твардовского его земляки: “А ты пишешь из того, что в памяти или… так?” “Или так” - отвечали и Твардовский, и Петрович. Я сразу представил себе выражение лица Петровича: с его всегдашней вроде простоватой, но оооочень мудрой хитринкой и лучиками улыбки в уголочках глаз.
Вот такая выдалась у меня сегодня ночь воспоминаний. Самая короткая в году, между прочим.

Мне нравится то, что мы все с вами разные,
Что вы со мной часто ни в чём не согласные,
И что, ни на чьи не взирая веления,
На всё у вас есть своё личное мнение.
Мне то несогласие кажется знаковым:
Весь мир оно делает неодинаковым,
Живым, настоящим, ни с чем не рифмованным,
Невыдуманным, озорным, очарованным,
Единственным, в меру того одиночества,
Где каждый живёт как ему того хочется.

СТЕФАН ВЫШЕКРУНА


"Мудрый человек пересиливает заблуждения на протяжении всей жизни, а глупый - создает их".

"Любовь - это колыбель, точка отсчета и конечный охват чуда человеческой личности".

"Будь загадочным, как ночь среди преступников, чьи отцы-божества - бриллианты."

Биография

Стефан Вишекруна родился в Требине, Республика Сербская, 9 декабря 1991 года. Его стихи на 7 языках опубликованы в 10 странах и представлены во Всемирной антологии в Индии, в Нью-Дели. В той же антологии присутствуют песни авторов, номинированных на Пулитцеровскую премию. Пожелаем талантливому сербскому автору из Боснии и Герцеговины творческих успехов!

Gevedrebi Upalo, miets im adamians, vints ekhla am storpeps kitkhulobs, kvelaperi, rasats gevedreba! Miets srulad, rats shen shegtsevs mkholod! Ibednieros man mravalzhamier, da tuki ver gatsvedba amkhelas, rasats ki shesdzlebs. Miets jani mrteli da mokvasta sikvaruli, gageba da tanagrdznoba… Hqmen, rom mas suli gaunatyldes mkholod da koveltvis kvelaper arsebulis sikvarulit, aride mas sitkva ugirsi, shuri da tskena, omi da sikvdili, tkivili khortsisa da sulisa. Magram tuki khvedria es misi, mashin nu miatoveb mas da miets shveba..Ukhsen mas kvelaperi, rats ki kvelaze dzvirpasia mistvis. Da tuki givania es vedreba - nu moakleb mas gonebas. Ar vitsi, stsams tu ara am lotvissa imas, vints amas kitkhulobs amzhamad, magram kidevats rom ar stamdes upalo sheunde da sheetsie! De igrtdznos, rom marto ar aris, rom ugirs da ukvars vigatsas… Upalo, sikteo da shendobobav chemo! Momets am natvrisv asruleba! Amisrule ise, rom vidre ganvisveneb, vtkva:”Dideba Shenda Gmerto! Sheismine vedreba chemi…”

Текст переведён на грузинский язык латиницей.
Перевод доктора наук, профессора Иване Ментешашвили

В издательстве “Алма” (Белград, Сербия) в серии “Библиотека европейской литературы” вышла в свет в переводе на сербский язык книга Эльдара Ахадова “Смысл жизни“ (“Смисао живота”)* . Это тридцать первая книга данной серии. В этой книжной серии представлены наиболее интересные с точки зрения Королевской Академии учёных и художников европейские литераторы. Здесь и француз Луи Эмон, и немец Иосиф Понтен, и итальянец Лука Бенаси, и венгр Иштван Турча, и литовец Антанас А. Йонинас, и украинец Александр Ирванец, и словачка Вера Бенкова-Попитова, и албанец Висар Жити, и другие известные писатели европейских стран.
Редакторами книги избранной прозы Эльдара Ахадова “Смысл жизни“ на сербском языке стали:
– доктор филологических наук Джордже Оташевич,
- доктор филологических наук Миомир Милинкович.
Рецензент книги избранной прозы Эльдара Ахадова “Смысл жизни“ на сербском языке - доктор философских наук Милутин Джуричкович.
Джордже Оташевич автор более тридцати словарей, учебных пособий, учебников и монографий. Он подготовил свыше сорока сборников рецензий и сборников афоризмов и рассказов. Труды Оташевича переведены на на русский, македонский, польский, итальянский и румынский языки. Лауреат нескольких литературных премий.
Миомир Милинкович – автор двухсот двух литературно-критических и научных трудов в бласти филологии и порядка двухсот книг.
Милутин Джуричкович - член Королевской Академии ученых и художников, член Ассоциации писателей Сербии, всемирно известный писатель, чьи произведения переведены на десятки языков и изданы в десятках стран мира.
Благодарю уважаемых редакторов и рецензента за внимание к моему творчеству!
Перевод на сербский язык прозы Ахадова осуществила феноменальная сербская переводчица Даяна Лазаревич (Dajana Lazarevic). И о ней сегодня подробнее…
Есть в западной части Сербии, на берегу реки Сава город, схожий по названию с рекой - Шабац. Здесь, в центре Мачванского округа и общины Шабац в конце XVIII - начале XIX веков произошли драматические события, связанные с войной между Россией, Австрией и Турцией, и героической борьбой сербов за свободу от османского ига. Имя руководителя Первого сербского восстания против Османской империи, основателя королевской династии Георгия Петровича Карагеоргия, которым восхищались Наполеон и Пушкин, неоднократно упоминается в истории города Шабац той эпохи. Именно здесь в марте 1993 года в семье Миодрага Лазаревича появилась на свет девочка по имени Даяна. В возрасте 18 лет она стала автором своей первой поэтической книги “Через пространство и время“. Через пять лет к той первой книге добавились “Пути звездной бесконечности“ ( 2012), “Незнакомец“ (2014), роман “Туманный путь таланта“ (2015), духовная биография “Отец Арсений - вспоминая духовного отца“(2016).
К 2017 году Даяна окончила филологический факультет Белградского университета с учёной степенью магистра. Её собственные литературные произведения и переводы других авторов были многократно опубликованы в различных журналах и сборниках. Стихи и проза Дианы Лазаревич переведены на английский, французский, русский и белорусский языки. Она – член литературного клуба “Crnjanski“ и “Общества Живых Поэтов“ и переводчик поэзии и прозы на английский. награждена сербскими, черногорскими, белорусскими и русскими литературными наградами за активную переводческую деятельность.
При содействии посольства Белоруссии в 2017 году в Белграде на сербском языке был опубликован сборник стихов “Венок“ классика белорусской литературы Максима Богдановича. Стихи на сербский переводила Даяна. В том же году при поддержке “Общества Живых Поэтов“ вышел в свет сборник стихов современных балканских авторов на английском языке. Переводы делала Даяна Лазаревич. В 2018 году Национальной библиотекой Сербии был издан каталог “Сербская литература в Первой мировой войне“, который был переведен с сербского на белорусский язык Даяной. Каталог был представлен на книжной выставке в Минске. За свою неустанную переводческую деятельность в марте 2019 Лазаревич была единогласно принята в Союз писателей Беларуси.
Занималась Даяна Лазаревич в рамках проекта университетской библиотеки «Светозар Маркович» в Белграде и вопросом усовершенствования библиографии знаменитого славянского писателя, академика Ивана Чароты - члена Союзов писателей Беларуси, России и Сербии, доктора филологических наук, профессора, лауреата премии «За духовное возрождение», кавалера орденов Сергия Радонежского и Саввы Сербского...
Сегодня Даяне всего 27 лет, но её профессиональные качества поэта, писателя и переводчика не могут не впечатлять любого, кто интересуется современным литературным миром. Удивительно талантливый от природы человек!

* - АХАДОВ, Елдар, 1960. Смисао живота / Елдар Ахадов ; [превод с руског Дајана Лазаревић]. ? 1. изд. ? Београд : Алма, Сунчани брег, 2020 (Младеновац : Пресинг). ? 94 стр. Ауторова слика; 21 cm. ? (Библиотека Европске књижевности; књ. 31). ISBN 978-86-7974-773-0 COBISS.SR-ID 283414028.
© Copyright for the Serbian edition by
Эльдар Ахадов, 2020
На фотографиях: Даяна Лазаревич, Джордже Оташевич, Миомир Милинкович, Милутин Джуричкович, а также фотоматериалы, связанные с творческой деятельностью Даяны Лазаревич.

В мае 2006 Пауло Коэльо было 58 лет. Утром 22 мая было пасмурно, днём накрапывал дождь и воздух прогрелся до +7, но с утра было не выше +4, а накануне в краевом центре пробрасывал мокрый снег. Из тамбура голубого вагона поезда Москва – Иркутск выглянул невысокого роста улыбчивый мужчина с небольшой седенькой бородкой в тёмной рубашке с очками в одной руке и компактным серебристым фотоаппаратом в другой. Поезд дёрнулся и окончательно остановился. Коэльо накинул лёгкую куртку с капюшоном, поскольку было свежо, и спустился на перрон. Было около семи утра местного времени. В половину восьмого поезд двинулся дальше, увозя писателя и его четвёртую супругу Кристину в Иркутск. Большую часть времени на перроне Красноярского железнодорожного вокзала Пауло Коэльо раздавал автографы и перекидывался репликами с местными журналистами. Посещение Красноярска бразильским писателем было отмечено газетами «Красноярский рабочий», «Коммерсант» и новостным сайтом российских железных дорог.
«Вся наша жизнь - путешествие, от рождения к смерти. Меняется пейзаж за окном, меняются люди, меняются потребности, а поезд все идет вперед. Жизнь - это поезд, не вокзал» - делился Коэльо с читателями своим отношением к перемене мест. Большой любитель путешествий, он полагает, что для того «чтобы жить полной жизнью, надо находиться в постоянном движении, и только тогда один день будет не похож на другой. Риск одного приключения дороже тысячи дней благополучия и комфорта». И в этом я с ним совершенно согласен.
Совершить путешествие по Транссибирской железной дороге от Москвы до Владивостока Коэльо мечтал с 1982 года. В 2006 мечта сбылась. В пути его сопровождала супруга, а также журналисты и издатели со всего мира. На сайте железной дороги после обеда 22 мая уже сообщалось о знаменитом бразильце и повествовались некоторые подробности путешествия: «…в Новосибирске один мальчик шесть часов ждал писателя возле гостиницы. Узнав об этом, Коэльо вышел к нему, обнял и пригласил на ужин в ресторан. На одной из маленьких станций Транссиба Коэльо вышел и спокойно гулял по перрону. Когда его спросили: «Пауло, все-таки ночь, Россия, бандиты! Вы не боитесь?», он посмеялся и сказал: «Я вырос в Рио-де-Жанейро, поэтому в России мне ничего не страшно. Я чувствую себя здесь практически как дома». Компания "Российские железные дороги" специально для турне предоставила писателю и сопровождающим его лицам два комфортабельных спальных вагона.. По словам Пауло Коэльо, единственным его бытовым капризом была возможность ежедневно принимать душ в поезде. Поэтому в данных вагонах имелись душевые кабины. В остальном же, как заметил писатель на пресс-конференции перед началом поездки: "важно в путешествии существовать в тех условиях, которые складываются".
Вот как описывал то краткое пребывание Коэльо на красноярской земле один из моих старших по возрасту и опыту товарищей и учителей лауреат международной премии имени Фазиля Искандера Эдуард Иванович Русаков: «Культовый бразильский писатель, автор всемирно известных и очень популярных в России книг "Алхимик", "Заир", "Пятая гора", Пауло Коэльо прибыл в наш город проездом, совершая паломничество по Транссибу через всю страну. По нескольку дней он провёл в Екатеринбурге и Новосибирске, впереди его ждут Иркутск и Владивосток. Едва сойдя с поезда, писатель объяснился в любви к сибирякам, правда, свидание его с Красноярском продлилось совсем недолго».
В Иркутске и на Байкале Коэльо провёл несколько дней, попробовал копченого сига, рыбные пельмени, байкальскую воду и записал следующие впечатления от озера: "Если вы посмотрите на Байкал, то увидите, что энергию создает движение. Ею надо пользоваться, как и пользоваться общением с людьми. Нужно двигаться к жизни, идти вперед. Мне понравилась самобытность этого региона, и мне приятно, что в окрестностях Байкала нет "макдональдсов" и "пиццы-хат". Поездка по Транссибирской магистрали являлась частью его "паломничества" по миру, которое началось 20 марта и завершилось 22 июня.

Не существует ни добра, ни зла.
И счастье часто там же, где и беды…
Добра ль та сила, что превозмогла?
И зла ль – не одержавшая победы?
Нам истины конечной не познать:
Мир - перемен извечная обитель.
Что б ни случилось завтра, но опять:
Добром себя объявит победитель.
Пока стрела времён не истекла,
Блуждая по артериям и венам:
Не существует ни добра, ни зла…
Не верите?
Готовьтесь к переменам.