На похороны Автандила пришло много народу. Честно говоря, он сам не ожидал, что столько народу придёт: вся площадь перед домом людьми заполнена! Думал, подойдут два-три человека, он им стол накроет, посмеются они над его шуткой, ну, поворчат немного, а потом будут сидеть до самого утра, молодость буйную вспоминать, проделки разные, беседовать с ним обо всём на свете, душой делиться. И всем будет хорошо. Даже кино такое есть: про то, как человек поминки по себе делал, и всем было весело, и этому человеку - тоже. Автандил, честно говоря, надеялся, что никто всерьёз не поверит в его кончину, про кино вспомнят. Поймут, что это шутка такая. Нет. Поверили. Не вспомнили. Пришли.
Дочка из соседней комнаты кричит: «Вот теперь, папа, выкручивайся, как хочешь! Люди хоронить тебя пришли! Выгляни в окно хотя бы для приличия, скажи им что-нибудь. Обрадуй! Рукой помаши!»
А что сказать? Грустно ему было вчера. Жутко тоскливо. А все люди занятые, деловые, никто со стариком по душам говорить не хочет. Некогда им! Кому он только ни звонил, кого только ни упрашивал навестить его. Всем некогда.
И вот когда Автандил, наконец, понял, что никто к нему не придет, он обиделся. И сочинил - от обиды - объявление: «Семья уважаемого Автандила с прискорбием сообщает о его скоропостижной кончине. Прощание с покойным состоится завтра на площади перед его домом ровно в 15.00. В связи с трауром в дом без приглашения раньше времени просьба не заходить». И отнёс своё объявление в местную газету, которую по праву так все и называли – «Городская сплетница».
Заказ у него приняли, деньги – тоже, за срочность – отдельно, чек выписали. Никто даже не поинтересовался: как это так, почему покойник сам объявление даёт? Главное, что платит хорошо. А думать зачем? Деньги делать надо, делом заниматься, делом!
Вернулся Автадил домой, все телефоны отключил, дочке-студентке, ошалевшей от папиной выходки, всё спокойно объяснил, а телефон у неё до утра отобрал - на всякий случай. Входную дверь закрыл на ключ. На звонки и стуки в дверь не отвечал.
И вот настал час скорби: пятнадцать ноль-ноль. Что-то должно было произойти. Но ничего не происходило, хотя сама по себе ситуация никак не могла рассосаться. Народ скорбел и не расходился. А Автандил всё ещё не мог решиться ни на что. «Папа, если ты выйдешь и скажешь им правду, они тебя убьют!» - страшным шепотом произнесла дочь, обняла его и заплакала – «Папочка, дорогой! Не выходи!» Автандил любил свою дочь, после ранней смерти супруги, воспитывал её один, второй раз не женился. Он мог вынести ради неё всё, что угодно, но он не мог показать ей перед всеми, что её папа – трус, что её папа прячется в доме и кого-то боится. Вот этой мысли он перенести не мог. Автандил нежно отставил дочку в сторону и пошёл к входной двери.
Возле двери он обернулся и сказал: «Всё будет хорошо, дочка!» - и добавил,- «что бы ни случилось: на улицу не выходи! Это приказ. Выйдешь - обижусь». И вышел за дверь.
Дочь бросилась к окну, раздвинула занавески и с замиранием сердца стала вглядываться сквозь слёзы, почему-то тут же хлынувшие из глаз.
Автандил вышел из дома. Толпа замерла. Наконец, кто-то не выдержал:
- Так ты не умер?
- Вай! Кто вам такую чушь сказал? Откуда такие слухи!?
- В газете напечатано! Вот!
- Что «вот»?! Эти сплетники что угодно сейчас печатают! А вы всё верите! Я живой, здоровый! Идёмте в дом! Теперь долго жить буду!

Люди засмеялись. Заговорили все разом и хлынули в дом. Есть о чём поговорить! Будет что вспомнить…

Представьте себе полый цилиндр с очень толстыми стенками. Умозрительно поставьте его вертикально на некую поверхность. При этом верхнее отверстие в цилиндре должно быть шире нижнего. Толщина верхней стенки соответственно уже нижней. Приставьте к цилиндру сбоку, не по центру цилиндра, а у одного из его краёв, предмет, напоминающий по форме кирпич, длинной стороной вертикально, короткой – к поверхности основания. Высота «кирпича» должна быть меньшей, чем у цилиндра. Верхние дальние от цилиндра углы «кирпича» должны быть скруглены, а внутренняя (по отношению к цилиндру) поверхность кирпича должна иметь небольшой загиб по отношению к центру горизонтальной проекции цилиндра. Верхняя часть материала, из которого сделаны цилиндр и «кирпич», должна быть твёрдой, но весьма пористой, а нижняя – плотной и твёрдой. Теперь возьмите в руки всю эту конструкцию, скрепите её так, чтобы никакого шва между цилиндром и «кирпичом» не было, и установите её на краю большого бассейна. Представили? Поздравляю. Перед вами – бакинская «Девичья башня» у края Каспийского моря, причем - в её не нынешнем, а первозданном виде…
Прежде всего, от всей души благодарю за интереснейшие оригинальные работы доктора философии Аббаса Исламова, писателя Лейлу Сабзали и выдающегося ученого исследователя Фаика Насибова. Мои размышления и выводы в большой степени основываются на результатах их работ. Кроме того, осознанию того, что есть «Девичья» башня на самом деле помимо изучения чужих работ и наблюдений и собственных аналитических выкладок помог… мой горняцкий опыт, навыки в геометризации природных и построенных человеком объектов.

Говорят, на Востоке, в горах, легенды живут долго. Гораздо дольше людей. Всем известно, что Лермонтова сослали на Кавказ за правдивые, обжигающие душу строки стихов о смерти Пушкина. Его отправили на войну с горцами, надеясь, что живым с войны он уже не вернётся. И Лермонтов тоже понимал, для чего его отправляют. Но он был не из тех, кто кланяется пулям в бою или прячется за спины солдат, он и в сражении оставался самим собой, втайне полагая, что однажды его действительно убьёт меткий противник. Может быть, поэтому у него - столько печальных стихов о неизбежной смерти в бою.
Но каким-то образом горцы узнали, кто перед ними. Врага на Востоке ненавидят, но поэтов чтят за их живое слово, за голос народа, звучащий в их голосах, чтят в особенности тех, кто пострадал за правду. Лермонтов бросался в самую гущу боя и, конечно, не подозревал, что в это самое время командиры горских отрядов говорили своим стрелкам: «Видите русского офицера в ярко-красной рубахе? Того, кто впереди, на виду? Не стреляйте в него. Это – поэт!» И ни одна пуля не задела Лермонтова ни в одном сражении, ни в одной стычке. В поэтов на Востоке не стреляют.
Однажды стихи спасли и меня. Это было в предгорьях Памира, в Таджикистане, где только что отгремела гражданская война. Я случайно оказался в руках вооружённых моджахедов, собиравшихся перейти реку Пяндж и доставить контрабандные товары в Афганистан. Они чрезвычайно обрадовались своей удаче в моём лице и собирались увезти меня с собой, завернув в ковёр, чтобы выгодно продать в рабство в Кандагаре. Я бы не знал об этом, но среди них имелся переводчик, он и сообщил мне с видимым удовольствием о намерениях бандитов. Я не знал их языка, не знал о них ничего. От безысходности и отчаяния я начал читать свои стихи, те, которые помнил наизусть. Что делает с людьми слово поэта, даже когда они не знают языка? Через некоторое время всё вдруг изменилось. Меня отпустили, и не просто отпустили, а прежде того расстелили передо мной дастархан (подобие скатерти-самобранки, расстилаемой на полу) с пловом, чаем и восточными яствами. И проводили, как уважаемого человека, до того дома, где я перед этим находился.

Не раз твердил себе и людям
Пророк Аллаха Ибрагим:
«Как все, я слаб и безрассуден,
Как все, я грешен перед Ним».
«Но за любовь свою к Аллаху»,-
Он продолжал и верил сам, -
«Не только дом свой и рубаху,
Я душу с радостью отдам».
И грянул сон к его сединам,
Шепча в предутренней тиши:
«Ты клялся? Так пожертвуй сыном.
Любовь к Аллаху докажи!»
И встал пророк, и были схожи
Слова с рыданьями его:
«Что в этой жизни мне дороже,
Чем жизнь ребёнка моего?
Но клятвы истинная сила
Со мной и ныне будет всё ж…»
И взял за ручку Исмаила,
В другой руке сжимая нож.
И стал душой мертвее праха,
В ужасный путь собравшись, он…
Но мальчик милостью Аллаха
За миг до смерти был спасён.
______________________________
Как в детстве мне сказал об этом
Учитель мой – Муаль Алим:
"Всё обошлось… Добром и светом
Аллаха вечный мир храним".

1837 год. Трагическая гибель Пушкина. Корнет лейб-гвардии гусарского полка Михаил Юрьевич Лермонтов пишет стихотворение «На смерть поэта» и отправляется в ссылку – на Кавказ. В мае того же года его стихотворение «Бородино», успевшее получить одобрение главного редактора Александра Сергеевича Пушкина, публикуется в журнале «Современник». Тем временем, Лермонтов, поэтическая слава которого становится всенародной, изъездив Северный Кавказ от Кизляра до Тамани, пересекает Главный Кавказский хребет и оказывается в Грузии. В Тифлисе он, по долгу службы, обращается в канцелярию главного управляющего гражданской частью и пограничными делами Грузии, Армянской области, Астраханской губернии и Кавказской области Григория Владимировича Розена. Ему сообщают, что Нижегородский драгунский полк, в который он направлен, отбыл в Азербайджан, в город Кубу. И ему следует отправиться туда.

Некоторые события современности, кажущиеся ясными и понятными, на самом деле являются лишь следствием долгого скрытого исторического процесса, начавшегося в незапамятные времена. Истинный смысл этих событий сегодня неведом почти никому, несмотря на то, что последствия их кажутся очевидными. Более четверти века назад разразился карабахский конфликт. Чтобы найти выход из него, нужно как можно точнее знать всю правду о нем. “Армяне и азербайджанцы не поделили между собой Карабах!” – в самом упрощенном виде могут сказать многие люди, не относящиеся к сторонам конфликта. Если не знать и не интересоваться историей народов и их происхождением, то именно так оно и будет выглядеть - со стороны. Но незнание всегда приводит к плачевным результатам особенно в тех случаях, когда речь идет о продолжительной конфликтной ситуации.
В результате внимательнейшего и подробнейшего изучения исторических материалов, относящихся к центральной и восточной части закавказского региона и его населению за последние несколько тысяч лет я пришел к нескольким, возможно неожиданным для кого-то, но абсолютно объективным непредвзятым выводам. Но сначала отвечу на простой вопрос: кто в первую очередь имеет право проживать на той территории, которую занимает ? Для меня ответ очевиден: в первую очередь проживать на той территории, которую занимает, и решать ее судьбу имеет право тот народ, который называется автохтонным (коренным, местным) или его потомки, происходящие от него. Все остальные народы по отношению к местным являются пришлыми и могут решать судьбу территории, на которой проживают, только в случае полного отсутствия коренного населения. Как пример, можно привести некоторые национальные округа Крайнего Севера Российской Федерации. Несмотря на иногда очень маленький процент коренных малых народов в сравнении с пришлым русскоязычным населением, территории проживания малых народов являются Национальными округами, носящими наименование коренной народности: Корякский округ, Ненецкий округ, Ямало-Ненецкий, Чукотский и так далее. Итак, выводы по Нагорному Карабаху:
1. Является ли армяноговорящее население Карабаха автохтонным (коренным)? Да.
2. Является ли азербайджаноговорящее население Карабаха и близлежащих областей автохтонным (коренным)? Да.
3. Является ли армяноговорящее население Карабаха армянами? Нет. По своему происхождению никакого отношения к армянам Армении они не имеют.
4. Является ли азербайджаноговорящее население Карабаха и близлежащих областей азербайджанцами? Да. Азербайджанская нация зародилась в историческом отношении очень недавно, но предки этой новой нации проживали на данной территории тысячи лет.
5. Кем являлись предки армяноговорящего и азербайджаноговорящего населения Карабаха? Единым албанским народом Атропатены и Отены, говорящим на арранском языке, имевшем когда-то собственную письменность, собственную столицу и свои обычаи!
Так что же произошло на территории Карабаха? Там жили утии, удины, муги, этеунии, гардманы, цодэ, гаргары, албаны (26 племен), каспии и другие закавказские племена, которые никуда не девались, но из-за тысячелетней армянской агрессии были насильно арменизированы, лишены собственного языка, собственных обычаев и собственной религии, даже сама память о жизни предков планомерно и сознательно тысячелетиями стиралась из народной памяти. И в результате подавляющее большинство населения Карабаха, генетически не имеющее с пришлыми завоевателями абсолютно ничего общего, стало воспринимать себя армянами. Считать их армянами – всё равно что считать жителей Румынии римлянами на том основании, что римляне завоевали территорию Румынии и частично уничтожили, а частично ассимилировали даков – местные племена, а потом ушли, и местные стали называть себя римлянами, хотя к Риму никогда никакого отношения не имели. Реальная территория, из которой произошли армяне - Мелитена - область между Антитавром и Евфратом и область смежная с Мелитеной, расположенная в верховьях реки Тигр. Всё это – на юге, и очень далеко от Закавказья. Даже окрестности озера Севан (древнее название – Гёйча, явно не армянское) и горы Арагац ( древнее название – Алагёз) не имеют никакого отношения к происхождению этой нации.
Однако, в результате многовековой ползучей экспансии завоевателям удалось с помощью подмены языка и влияния на религиозные традиции укоренить в самосознании местных народов мысль о том, что они – армяне. Тех, с кем это не получалось, постепенно вытесняли с их земли, вынуждая либо сливаться с зарождающейся азербайджанской нацией, либо переселяться в глухие места Главного Кавказского хребта (остатки удин там и живут поныне). Так была уничтожена Кавказская Албания, потомками которой являются и азербайджанцы, и псевдоармяне Карабаха – люди, которым внушили то, чего никогда не было, и стерли из памяти всё, что было на самом деле…
Поэтому ответ на вопрос «кому принадлежит Нагорный Карабах» не подлежит ни малейшему сомнению: он принадлежит народу Нагорного Карабаха – генетически и исторически - родному брату азербайджанского народа, всегда имевшему с ним одну общую историческую Родину.

Жил-был Вайдэдэ-Вай. Его всюду сразу узнавали. Только заметят, тут же всплескивают руками и кричат: «Вайдэдэ-Вай!» Он пытался прятаться, маскироваться, прикидываться другим. Бесполезно.
- Вайдэдэ-Вай, привет!
- Вы меня не за того принимаете!
- Не морочь голову, Вайдэдэ-Вай! Разве тебя можно с кем-то спутать? Ты у нас такой один – единственный и неповторимый!
- Ну, почему? Почему? Я что – не так одеваюсь? Или говорю не по-человечески?
- Не огорчайся, Вайдэдэ-Вай. Ничего плохого нет в том, что тебя сразу узнают. Некоторые только и мечтают, чтобы их везде узнавали и приветствовали. А ты – огорчаешься. Ты – уникален.
- Что это значит? Я – редкий?
- Нет, ты не редкий, Вайдэдэ-Вай. Редких - можно по пальцам пересчитать. Ты – уникальный. То есть, пересчитывать тебя вообще не надо: достаточно одного пальца.
- Но как же меня узнают?
- А зачем ты переодеваешься, красишься, ходишь украдкой, озираешься? Как тебя не узнать? Ты тут один такой.
- Ладно, не буду.
- Поздно, Вайдэдэ-Вай. Тебя уже все знают.
- Почему?
- По всему. По походке. По лицу. Тебе очень подходит твоё имя. Ты – настоящий Вайдэдэ-вай!
- Правда?
- Да. Ты – молодец. Если человека ни с кем спутать нельзя, значит, он один такой – уникальный.

Вайдэдэ-Вай улыбнулся и поскакал дальше. Он у нас один тут - всегда вприпрыжку ходит, когда настроение хорошее. Привычка такая у него…

Были у матери сыновья и дочери, и всех она любила, всех растила, кормила, воспитывала, лелеяла. Но был среди её детей один – самый любимый, самый сладкий сыночек. Она не говорила об этом вслух, но все догадывались и без слов. Как она радовалась его первому шажочку и первому слову! Как была счастлива, когда он играл с братьями и сестрами, когда начал помогать отцу – плотнику, когда вырос и обрёл великие знания!
Мама беспокоилась за его будущее, ходила с ним на свадьбы, надеясь найти достойную невесту и ему. Но он ушёл из дома. Ушёл. И она не знала, где его искать, что с ним, жив ли он, не болеет ли, не голоден ли? Она потеряла сон, не могла ни есть, ни пить, ни чем-то заниматься, вечно прислушивалась к чему-то и вздрагивала в ожидании от каждого незнакомого звука. И однажды, до неё дошла весть о его местонахождении. Она не смогла усидеть дома ни минуты! И дочери, и сыновья её, все-все - устремились вместе с ней к нему, родному, близкому человеку.
Она увидела его, бросилась ему навстречу, но незнакомые люди оттеснили её. Затем - вывели из дома, где он находился, а сыночек… Сыночек отрекся от матери, от братьев, от сестер, от всех родных. Но прежде всех - от неё. Прилюдно. Сказал, как отрезал. «Когда же Он ещё говорил к народу, Матерь и братья Его стояли вне дома, желая говорить с Ним. И некто сказал Ему: вот Матерь Твоя и братья Твои стоят вне, желая говорить с Тобою. Он же сказал в ответ говорившему: кто Матерь Моя? и кто братья Мои? И, указав рукою Своею на учеников Своих, сказал: вот матерь Моя и братья Мои; ибо, кто будет исполнять волю Отца Моего Небесного, тот Мне брат, и сестра, и матерь». Евангелие от Матфея 12:46-50. Но мать простила его сразу, простила и тогда, когда он добавил: «…если кто приходит ко Мне и не возненавидит отца своего и матери, и жены и детей, и братьев и сестер, а притом и самой жизни своей, тот не может быть Моим учеником; и кто не несет креста своего и идет за Мною, не может быть Моим учеником» Евангелие от Луки 14:26-27.
Вскоре люди, ликуя, приветствовали его в столице, а старенькая мать, словно стыдясь своего бедноватого вида, всюду следовала за ним издалека, чуя сердцем неминуемую беду и таясь. И после, когда его арестовали, она стояла одна у ворот тюрьмы. И потом - до самого суда, и во время суда, и во время бичевания, была она неподалёку, одинокая женщина с плачущими глазами - среди душной, озверевшей толпы, жаждавшей казни её сыночка. Это она, не замечая никого вокруг кроме него, окровавленного, несущего на себе крест, ползла за ним на коленях, цепляясь за камни, за траву, за пыльные ноги зевак, ползла из последних сил - до самой вершины горы! Это она осталась лежать там, на земле, возле его креста, не в силах приподнять головы, даже когда хлынул дождь, когда все уже давно разошлись.
Она очнулась в чужом доме, где-то в городе, не узнавая никого из дальних родственников, приютивших её и ещё нескольких женщин из их общей родни. Ей дали ковш с водой. Она взглянула на воду и вдруг увидела в ней отражение его глаз. Ведь они были так похожи! У него были мамины глаза. И она улыбнулась. И он улыбнулся в ответ. И потому, когда запыхавшиеся люди сообщили ей чудесную весть, она всё уже знала…

Вчера был праздник, было весело. Пришли желанные дорогие гости, было щедрое застолье, были душевные разговоры, тосты, музыка, танцы. Хорошо было. Будет о чем вспомнить. Завтра.
А сегодня с утра – так тяжко: голова болит, самого мутит, в глазах темнеет… Вай-вай-вай! Что делать? Как спастись, как себе помочь? Неужели бежать к врачу и идти на больничный? Ай, как нехорошо… Ну-ка, что там, холодильнике? Минералка? Айран? Что ещё? Воон там, в кастрюле, что там? Довга…
Единственный суп, который холодный и вчерашний гораздо вкуснее сегодняшнего и горячего! Литр катыка, литр воды, одно яйцо, столовая ложка нохуда, немножко муки, полстакана риса, шпинат, щавель, петрушка, кинза, мята… И ты спасен!
Хмель проходит, тошнота исчезает, в глазах светлеет. Нет, всё-таки жизнь – прекрасна! Саг ол сэнэ, эзиз довга! Спасибо тебе, родная довга! Можно жить, можно петь, можно танцевать!

Особенности азербайджанской поэтической речи не терпят грубого буквального перевода. В ней всё построено на интонациях и оттенках сказанного, на сакральном смысле произнесённого. Именно это более всего привлекает слушателей.
Если обратиться к тексту песни «Сары гялин» и попытаться собрать в нем информативную часть, то мы можем обратить внимание на то, что текст этот состоит из двух катренов классической восточной поэтической формы - рубаи. Той формы стиха, которой прекрасно владели не только тюркские поэты, но и персидские. Судя по смысловому содержанию, стилистике, ритмике и поэтической отточенности, этот текст принадлежит двум разным авторам. Первые четыре строчки – одному, вторые четыре – совершенно другому.

Saçın ucun hörməzlər
Gülü sulu dərməzlər
Bu sevda nə sevdadır
Səni mənə verməzlər

Bu dərənin uzunu
Çoban qaytar quzunu
Gün ola mən bir görəydim
Nazlı yarımın üzünü

Приблизительный перевод:
Не принято заплетать концы волос.
Не принято срывать цветы, покрытые росой.
Что это будет за любовь
Если тебя не выдадут замуж за меня?
Пастух, верни мне ягнёнка из этой пропасти,
Чтобы случился такой день, когда я
Ещё раз мог бы увидеть лицо той,
Которая стала сладкой раной моего сердца.