Они познакомились на отдыхе за тысячи километров от своего родного города. Так получилось, что их туристическая группа представляла из себя «сборную солянку» Советского Союза. И только там, в закарпатском Трускавце обнаружилось, что: в их группе трое сибиряков, причём все трое - из Красноярска, мало того - из одного района города и даже с одной улицы, только дома разные. Естественно, что трое земляков на всех экскурсиях и во всех походах старались держаться вместе. Так и сдружились: Люба и Володя с Любой. Дело в том, что Володя с Любой были мужем и женой, а просто Люба - просто Любой.
Тёзки были похожи друг на друга только именами: Володина Люба - статная высокая блондинка с крупными правильными чертами лица, а просто Люба - стройная маленькая брюнетка с мелкими чертами, но крупными выразительными карими глазами и густыми длинными ресницами. Володя был маленький, белобрысый, круглый, как колобок, с маленькими круглыми глазками. Вообще, он по жизни был округл во всём: в словах, в делах, в характере, в жестах... Чтобы различить Люб в дальнейшем назовём их : Люба большая и Люба маленькая.
У Любы большой была трёхкомнатная квартира, вся заставленная мебелью, коврами и хрусталём, в холодильнике никогда не переводились деликатесы, не говоря уж про обычные продукты. Люба умела и любила заниматься домашними делами особенно по кухонной части ,- вечно что-то изобретала вкусненькое, соленья, варенья делала самые разнообразные, любое дело у неё спорилось в руках. Володя работал замдиректора крупного универсама в Ветлужанке, оттуда и тянулись корни достатка. А ещё у них была дача на Мане, «Жигули» ( шестая модель) и глубокий погреб прямо под окнами их кирпичной «кооперативной» девятиэтажки.
В отличии от них у Любы маленькой не было ничего: она жила в крохотной общежитской комнатёнке, работала в проектном отделе института на весьма скромную зарплату, питалась чем придётся, экономя на всём ради отпуска, а на её полочке в общежитском казённом холодильнике мыши оборудовали для себя стационарную виселицу . И поездка в Трускавец, на которую она откладывала деньги почти два года, была для неё гораздо большим событием нежели для некоторых особ отдых на Багамских островах. Ухажёра у неё тогда тоже не было так же , как машины, дачи, хрусталя...
Тем не менее две Любы довольно крепко сдружились. Люба большая часто приглашала маленькую к себе так , по-простому, посидеть на кухне, поболтать, по-женски отвести душу. Причём ( здесь начинается самое поразительное!) не столько Люба маленькая, сколько Люба большая нуждалась в душевных излияниях подруге, которой можно пожаловаться на судьбу, которая молча внимательно выслушает, посочувствует, поймёт и пожалеет её. Во всех событиях жизни, которые происходили у них с Володей, Люба большая почему-то с завидным упорством находила только одно плохое и на этом лишь и акцентировала своё внимание. Конечно, она это делала неосознанно, но... тем не менее.
Затеяли они с Володей ремонт квартиры, Люба большая вся просто извелась: то не так, это не туда поставили, третье не там приколотили, пятое не того цвета... Наконец, ремонт кончился. Собрались отметить это дело, пригласили и Любу маленькую. И опять: огурцы солёные в банке испортились, водки Вовка слишком много привёз, ох, как бы не перепил, люстра хрустальная в зале как-то не так висит, вдруг да упадёт. Через некоторое время выпал им выигрыш в лотерею, холодильник. И опять жалобы-переживания: ой, сколько хлопот с получением этим, да с билетом, да как до дома доставят, не побьют ли его на лестнице, холодильник этот, да как за ним приглядывать теперь, ой , горе-то, а , вдруг, у него мотор испортится, да он шумит, проклятый, по ночам, спать не даёт, ой, да лучше вернуть, нет, лучше поменять, а поменяешь - вдруг тот ещё хуже будет, ох, горюшко-то какое, ой, лихо несчастное на мою головоньку...и так далее, и так далее - без конца и края! Вот и получалось: чем больше было прибытка в доме Любы большой, тем громче и отчаянней становились её жалобы и стенания на невероятно тяжёлую, трудную и горькую судьбину.
Хотя и впрямь, была у них с Володей одна проблема: не могли они долгое время родить ребёнка. Люба большая обошла множество врачей, несколько раз лечилась, была на операциях. И, наконец, в тридцать девять лет добилась-таки своего: родила от Володи сына.
Думаете, жалоб на жизнь поубавилось? Правильно: во сто крат больше стало. К прежним добавились страхи за здоровье дитяти, потом жалобы на его невыносимо капризный характер. Ещё бы - если так баловать: сынуля в доме был не просто царь и бог, а Царь Царей и Бог Богов, с него не то что пылинки - атомы и кварки сдували! Разумеется, Максимка помыкал мамой , она была для него никто и ничто. При встречах двух подруг Люба маленькая пересказывала Любе большой свои последние новости, а та - свои последние горести. Потом внезапно Люба маленькая выскочила замуж и переехала в другой район города. Их дружба вроде и не ослабла на словах, но удалённость и мелкие заботы по хозяйству делали их встречи всё более и более редкими...
Прошло много лет.
Как-то так случилось, что две Любы почти не виделись в течении очень долгого времени, иногда лишь по праздникам да дням рождений старые подруги перезванивались, да и то не всегда. Всё некогда, некогда, дела, суета. И всё-таки, как говорится, гора с горой не сходится, а человек с кладбищем не разминуется. Встретились и они.
Шустрая маленькая Люба спешила с третьего на первый этаж ЦУМа ( дочкам надо было кое-что из обнов приглядеть), когда на втором её перехватила Люба большая. В первые мгновения Люба маленькая её даже не узнала: на ней было старенькое пальтишко, на ногах - Бог знает что, но главное - как она осунулась и постарела! Словно бы это была совсем другая женщина: ни стати, ни гордости.
Подруги разговорились. У Любы маленькой подрастало трое детей - две девочки и мальчик. Муж - стоматолог зарабатывал неплохо, недавно переехали в новую квартиру в центре: несколько лет оплачивали строительство, его родители хорошо помогали. Потихоньку - помаленьку взрослели детки. Дочки кроме простой школы обе ходят в музыкальную, а сын увлекается каратэ. А у Любы большой всё пошло наперекосяк ещё лет десять назад , и из года в год было только хуже и хуже. Мужа из универсама давным-давно уволили, болтался некоторое время по разным конторам, нигде не прижился из-за своих пьянок-гулянок. А сейчас постарел, обрюзг, нигде его не берут, пьёт да болеет, порой и вещички из дома может за бутылку... А, главное, Максимка - горе горькое, связался с наркотой где-то, забрали его, полгода как. Она уже все глазоньки проплакала, всех адвокатов-юристов обегала, семь кругов ада прошла. Ох, ты, долюшка несчастная, доля женская! Работает поломойкой на двух работах, какие там наряды, ты что! Порой на хлеб-то копейки нету.
Пожалела Люба маленькая свою подругу, пригласила домой чай попить. Ну, взяла ещё по дороге винца, конфет шоколадных, печенья... В общем, просидели подруги до позднего вечера.
-Эх, хорошо тебе живётся, Любонька! Всё-то у тебя есть, - вздохнула на прощанье Люба большая.
-А ты ещё приходи! Звони, не стесняйся. Всёт-ки столько лет... У моего Серёжи-сынули в гардеробе много вещей, если не побрезгуешь, возьми для Максима, вдруг подойдёт ему. Мой-то вымахал в отца - длиннющий. А твой - раз в Володю пошёл, то не больно-то высок, так ведь? Договорились? Через неделю приходи, соберу полную сумку, - протараторила Люба маленькая. В ответ большая Люба только кивнула головой, улыбаясь жалкой улыбкой, слёзы благодарности блеснули в её глазах.
-Подожди, я тебя до остановки провожу! Может, у тебя денег нет на дорогу? На, возьми, Люб; мой сегодня поздно будет, работы много, - может, останешься?
Но вздохнула Люба большая и ушла.
И только она ушла, как у Любы маленькой вышел из строя новый японский телевизор. А, может, совпало так.
Через неделю встретились подруги снова, вещи Люба маленькая для Максимки приготовила. Восторгов у Любы большой было по поводу подарков много, и одна только благодарность. Прощаясь, она пожелала здоровья всем троим детишкам, а Любиному мужу-стоматологу долгих лет жизни. К утру обе девочки и сынуля Серёженька серьёзно заболели: температура высокая поднялась - под сорок, кашель сухой появился. Короче, не дом - а лазарет. А на следующий день , провожала она мужа на работу, подошла к окну рукой помахать и ахнула: прямо у неё на глазах мужа сбила на скорости машина, когда он переходил улицу. В тяжелейшем состоянии его увезли в реанимацию.
В общем, заметалась Люба маленькая, столько всего сразу на неё навалилось. А через неделю позвонила Люба большая. Дети тогда уже на поправку пошли, а муж всё ещё был в коме. Люба большая всё же напросилась прийти, посочувствовать, помочь (хотя чем она могла помочь?), ну, хоть добрым словом: как говорится, сочла своим долгом быть в трудную минуту рядом с подругой. Люба маленькая не смогла ей отказать, хотя ощущение чего-то нехорошего у неё уже откуда-то появилось ко всем этим посещениям. Люба большая недолго побыла, поскольку чувствовалось, что хозяйке не до приёмов. И только она ушла, как пришлось срочно вызывать «аварийку» : одновременно лопнула труба горячей воды в санузле и загорелась электропроводка!
Из множества разных случайностей состоит наша жизнь, но даже на войне, говорят, что снаряды дважды подряд не падают в одну и ту же воронку. А тут: трижды сразу после ухода одной и той же женщины из дома Любы маленькой происходило то, чего до этого вообще не случалось. Люба маленькая задумалась. Стала она под любыми предлогами избегать встреч со своей давней подругой. А потом, когда всё уже успокоилось: муж выжил, хотя и долго болел, дети выздоровели, правда, телевизор - чудо японской техники , так и не заработал, а трубы и проводку пришлось полностью менять, - так вот, потом сходила Люба маленькая к бабке-ведунье и рассказала эту историю. А потом с горящей церковной свечой обошла всю свою квартиру. Сильно свеча трещала, особенно у входа, и зеркало в прихожей, в которое Люба большая перед последним своим уходом погляделась, вдруг дало трещину после того, как Люба маленькая перед ним горящей свечой в воздухе провела.
Что ей бабка нашептала, никто не знает, только с той поры от Любы большой ни слуху, ни духу, словно её и не было. А, может, обиделась и просто не звонит теперь? Не знаю, не знаю, но дальше во всё это лучше не лезть. Здоровее будем. Говорят же, не кличь беду, накликать можешь.
В ненастный день, когда исчезли тени,
Как исчезают очертанья душ,
И падал дождь на колкие колени,
Подрагивая в вереницах луж,
Змеились электрические числа
На вывесках, светящихся во мгле,
И не было ни совести, ни смысла
В движеньи суетливом на земле,
И чудилось, покуда меркли краски,
И ни во что переселялся день,
Что можно жить и в этой страшной сказке,
Где исчезает собственная тень...
И ещё! Бывает же так, что слово благодарности от глазливого человека равносильно смертному приговору. Тут уж действительно: похвалил - как штыком к земле пригвоздил. Как говорится: нате вам от нас - от всего сердца, да чтоб вас до потрохов продрало!
Тёзки были похожи друг на друга только именами: Володина Люба - статная высокая блондинка с крупными правильными чертами лица, а просто Люба - стройная маленькая брюнетка с мелкими чертами, но крупными выразительными карими глазами и густыми длинными ресницами. Володя был маленький, белобрысый, круглый, как колобок, с маленькими круглыми глазками. Вообще, он по жизни был округл во всём: в словах, в делах, в характере, в жестах... Чтобы различить Люб в дальнейшем назовём их : Люба большая и Люба маленькая.
У Любы большой была трёхкомнатная квартира, вся заставленная мебелью, коврами и хрусталём, в холодильнике никогда не переводились деликатесы, не говоря уж про обычные продукты. Люба умела и любила заниматься домашними делами особенно по кухонной части ,- вечно что-то изобретала вкусненькое, соленья, варенья делала самые разнообразные, любое дело у неё спорилось в руках. Володя работал замдиректора крупного универсама в Ветлужанке, оттуда и тянулись корни достатка. А ещё у них была дача на Мане, «Жигули» ( шестая модель) и глубокий погреб прямо под окнами их кирпичной «кооперативной» девятиэтажки.
В отличии от них у Любы маленькой не было ничего: она жила в крохотной общежитской комнатёнке, работала в проектном отделе института на весьма скромную зарплату, питалась чем придётся, экономя на всём ради отпуска, а на её полочке в общежитском казённом холодильнике мыши оборудовали для себя стационарную виселицу . И поездка в Трускавец, на которую она откладывала деньги почти два года, была для неё гораздо большим событием нежели для некоторых особ отдых на Багамских островах. Ухажёра у неё тогда тоже не было так же , как машины, дачи, хрусталя...
Тем не менее две Любы довольно крепко сдружились. Люба большая часто приглашала маленькую к себе так , по-простому, посидеть на кухне, поболтать, по-женски отвести душу. Причём ( здесь начинается самое поразительное!) не столько Люба маленькая, сколько Люба большая нуждалась в душевных излияниях подруге, которой можно пожаловаться на судьбу, которая молча внимательно выслушает, посочувствует, поймёт и пожалеет её. Во всех событиях жизни, которые происходили у них с Володей, Люба большая почему-то с завидным упорством находила только одно плохое и на этом лишь и акцентировала своё внимание. Конечно, она это делала неосознанно, но... тем не менее.
Затеяли они с Володей ремонт квартиры, Люба большая вся просто извелась: то не так, это не туда поставили, третье не там приколотили, пятое не того цвета... Наконец, ремонт кончился. Собрались отметить это дело, пригласили и Любу маленькую. И опять: огурцы солёные в банке испортились, водки Вовка слишком много привёз, ох, как бы не перепил, люстра хрустальная в зале как-то не так висит, вдруг да упадёт. Через некоторое время выпал им выигрыш в лотерею, холодильник. И опять жалобы-переживания: ой, сколько хлопот с получением этим, да с билетом, да как до дома доставят, не побьют ли его на лестнице, холодильник этот, да как за ним приглядывать теперь, ой , горе-то, а , вдруг, у него мотор испортится, да он шумит, проклятый, по ночам, спать не даёт, ой, да лучше вернуть, нет, лучше поменять, а поменяешь - вдруг тот ещё хуже будет, ох, горюшко-то какое, ой, лихо несчастное на мою головоньку...и так далее, и так далее - без конца и края! Вот и получалось: чем больше было прибытка в доме Любы большой, тем громче и отчаянней становились её жалобы и стенания на невероятно тяжёлую, трудную и горькую судьбину.
Хотя и впрямь, была у них с Володей одна проблема: не могли они долгое время родить ребёнка. Люба большая обошла множество врачей, несколько раз лечилась, была на операциях. И, наконец, в тридцать девять лет добилась-таки своего: родила от Володи сына.
Думаете, жалоб на жизнь поубавилось? Правильно: во сто крат больше стало. К прежним добавились страхи за здоровье дитяти, потом жалобы на его невыносимо капризный характер. Ещё бы - если так баловать: сынуля в доме был не просто царь и бог, а Царь Царей и Бог Богов, с него не то что пылинки - атомы и кварки сдували! Разумеется, Максимка помыкал мамой , она была для него никто и ничто. При встречах двух подруг Люба маленькая пересказывала Любе большой свои последние новости, а та - свои последние горести. Потом внезапно Люба маленькая выскочила замуж и переехала в другой район города. Их дружба вроде и не ослабла на словах, но удалённость и мелкие заботы по хозяйству делали их встречи всё более и более редкими...
Прошло много лет.
Как-то так случилось, что две Любы почти не виделись в течении очень долгого времени, иногда лишь по праздникам да дням рождений старые подруги перезванивались, да и то не всегда. Всё некогда, некогда, дела, суета. И всё-таки, как говорится, гора с горой не сходится, а человек с кладбищем не разминуется. Встретились и они.
Шустрая маленькая Люба спешила с третьего на первый этаж ЦУМа ( дочкам надо было кое-что из обнов приглядеть), когда на втором её перехватила Люба большая. В первые мгновения Люба маленькая её даже не узнала: на ней было старенькое пальтишко, на ногах - Бог знает что, но главное - как она осунулась и постарела! Словно бы это была совсем другая женщина: ни стати, ни гордости.
Подруги разговорились. У Любы маленькой подрастало трое детей - две девочки и мальчик. Муж - стоматолог зарабатывал неплохо, недавно переехали в новую квартиру в центре: несколько лет оплачивали строительство, его родители хорошо помогали. Потихоньку - помаленьку взрослели детки. Дочки кроме простой школы обе ходят в музыкальную, а сын увлекается каратэ. А у Любы большой всё пошло наперекосяк ещё лет десять назад , и из года в год было только хуже и хуже. Мужа из универсама давным-давно уволили, болтался некоторое время по разным конторам, нигде не прижился из-за своих пьянок-гулянок. А сейчас постарел, обрюзг, нигде его не берут, пьёт да болеет, порой и вещички из дома может за бутылку... А, главное, Максимка - горе горькое, связался с наркотой где-то, забрали его, полгода как. Она уже все глазоньки проплакала, всех адвокатов-юристов обегала, семь кругов ада прошла. Ох, ты, долюшка несчастная, доля женская! Работает поломойкой на двух работах, какие там наряды, ты что! Порой на хлеб-то копейки нету.
Пожалела Люба маленькая свою подругу, пригласила домой чай попить. Ну, взяла ещё по дороге винца, конфет шоколадных, печенья... В общем, просидели подруги до позднего вечера.
-Эх, хорошо тебе живётся, Любонька! Всё-то у тебя есть, - вздохнула на прощанье Люба большая.
-А ты ещё приходи! Звони, не стесняйся. Всёт-ки столько лет... У моего Серёжи-сынули в гардеробе много вещей, если не побрезгуешь, возьми для Максима, вдруг подойдёт ему. Мой-то вымахал в отца - длиннющий. А твой - раз в Володю пошёл, то не больно-то высок, так ведь? Договорились? Через неделю приходи, соберу полную сумку, - протараторила Люба маленькая. В ответ большая Люба только кивнула головой, улыбаясь жалкой улыбкой, слёзы благодарности блеснули в её глазах.
-Подожди, я тебя до остановки провожу! Может, у тебя денег нет на дорогу? На, возьми, Люб; мой сегодня поздно будет, работы много, - может, останешься?
Но вздохнула Люба большая и ушла.
И только она ушла, как у Любы маленькой вышел из строя новый японский телевизор. А, может, совпало так.
Через неделю встретились подруги снова, вещи Люба маленькая для Максимки приготовила. Восторгов у Любы большой было по поводу подарков много, и одна только благодарность. Прощаясь, она пожелала здоровья всем троим детишкам, а Любиному мужу-стоматологу долгих лет жизни. К утру обе девочки и сынуля Серёженька серьёзно заболели: температура высокая поднялась - под сорок, кашель сухой появился. Короче, не дом - а лазарет. А на следующий день , провожала она мужа на работу, подошла к окну рукой помахать и ахнула: прямо у неё на глазах мужа сбила на скорости машина, когда он переходил улицу. В тяжелейшем состоянии его увезли в реанимацию.
В общем, заметалась Люба маленькая, столько всего сразу на неё навалилось. А через неделю позвонила Люба большая. Дети тогда уже на поправку пошли, а муж всё ещё был в коме. Люба большая всё же напросилась прийти, посочувствовать, помочь (хотя чем она могла помочь?), ну, хоть добрым словом: как говорится, сочла своим долгом быть в трудную минуту рядом с подругой. Люба маленькая не смогла ей отказать, хотя ощущение чего-то нехорошего у неё уже откуда-то появилось ко всем этим посещениям. Люба большая недолго побыла, поскольку чувствовалось, что хозяйке не до приёмов. И только она ушла, как пришлось срочно вызывать «аварийку» : одновременно лопнула труба горячей воды в санузле и загорелась электропроводка!
Из множества разных случайностей состоит наша жизнь, но даже на войне, говорят, что снаряды дважды подряд не падают в одну и ту же воронку. А тут: трижды сразу после ухода одной и той же женщины из дома Любы маленькой происходило то, чего до этого вообще не случалось. Люба маленькая задумалась. Стала она под любыми предлогами избегать встреч со своей давней подругой. А потом, когда всё уже успокоилось: муж выжил, хотя и долго болел, дети выздоровели, правда, телевизор - чудо японской техники , так и не заработал, а трубы и проводку пришлось полностью менять, - так вот, потом сходила Люба маленькая к бабке-ведунье и рассказала эту историю. А потом с горящей церковной свечой обошла всю свою квартиру. Сильно свеча трещала, особенно у входа, и зеркало в прихожей, в которое Люба большая перед последним своим уходом погляделась, вдруг дало трещину после того, как Люба маленькая перед ним горящей свечой в воздухе провела.
Что ей бабка нашептала, никто не знает, только с той поры от Любы большой ни слуху, ни духу, словно её и не было. А, может, обиделась и просто не звонит теперь? Не знаю, не знаю, но дальше во всё это лучше не лезть. Здоровее будем. Говорят же, не кличь беду, накликать можешь.
В ненастный день, когда исчезли тени,
Как исчезают очертанья душ,
И падал дождь на колкие колени,
Подрагивая в вереницах луж,
Змеились электрические числа
На вывесках, светящихся во мгле,
И не было ни совести, ни смысла
В движеньи суетливом на земле,
И чудилось, покуда меркли краски,
И ни во что переселялся день,
Что можно жить и в этой страшной сказке,
Где исчезает собственная тень...
И ещё! Бывает же так, что слово благодарности от глазливого человека равносильно смертному приговору. Тут уж действительно: похвалил - как штыком к земле пригвоздил. Как говорится: нате вам от нас - от всего сердца, да чтоб вас до потрохов продрало!
