УСПЕТЬ УВИДЕТЬ
Один человек всё время куда-то опаздывал. Он очень торопился, прилагал неимоверные усилия в пути, но всякий раз, достигнув цели, обнаруживал, что всё самое важное уже кончилось без него. Нет, он не унывал, он сразу же пускался в новый путь. И всё повторялось. И вот однажды он оказался в знакомых местах. Второпях, он не сразу заметил, что кто-то, приветливо улыбаясь, машет ему рукой, и прошёл мимо . А когда всё-таки остановился и обернулся, то ахнул. Перед ним был он сам, только молодой, бодрый, красивый, как много-много-много лет назад, а не морщинистый, нервный и весь больной, как сейчас. «Неужели это я?» - спросил он себя и заплакал. «Да, это ты» - ответил юноша, присел рядом и обнял его. «Я хотел увидеть многое, но никуда не успел» - сказал человек, опустив голову. «Чтобы увидеть многое, не нужно спешить, достаточно оглядеться вокруг» - ответил старику юноша, улыбнулся и шепнул: «Может, попробуем вместе?»

ПОСЫЛАЮЩИЙ
Однажды появился человек, который всех посылал туда, откуда никто не возвращался. Люди задумались. А если его послать? Отправили. Не вернулся. Задумались опять. Почему никто не возвращается? А вдруг там хорошо? Хотели было пойти. Да передумали. Их ведь никто не посылал.

ИНТЕРВЬЮ
- Можно взять у вас интервью?
- Берите.
- Ух, ты!
- Не "ух, ты", а берите и уходите.

ЧЕСТНАЯ ЦАПЛЯ
Жила-была на болоте лягушка. Ничего не умела, только квакать. Прилетела на болото цапля. Осмотрелась, погуляла, проголодалась. Стала лягушку звать. А та глазки выпучила над водой и молчит от страха. Цапля её не видит, но знает, что она рядом, и говорит: «Ты не бойся. Я на тебя и смотреть не буду. Мне кто-то сказал, что голос у тебя шибко красивый. Проквакай что-нибудь и я улечу, буду о твоём голосе всему миру сказки рассказывать». Заквакала лягушка от радости на всё болото. Не стала цапля её обманывать, съела не глядя.

СКИДКИ
Долго не мог понять: почему покупки в магазинах со скидками и огромными бонусами всегда дороже покупок в обычных магазинах без скидок и бонусов. А уж если у магазина есть надпись со словами "ЧЕСТНАЯ ЦЕНА", то лучше в него вообще не заходить.

РАЗНЫЕ
Дело не в том, что вы хорошие, а они плохие, или они плохие, а вы хорошие. Просто вы - разные.

НЕ ВЛАСТЬ
Власть, с которой может договориться кто угодно... уже не власть.

НЕ ПРОТИВ
Я не против того, чтобы кто-то жил богато, я против того, чтобы остальные жили бедно.

ЗА ПРАВДУ
- Ты что такой унылый, весь избитый? За что пострадал?
- За правду.
- Ну-ка, расскажи!
- Не пожалеешь?
- Нет! Что ты! Это же - правда!
- Ну, тогда слушай…
………
- Ах, ты – негодяй! Да я тебе сейчас все кости переломаю! Стой! Куда побежал?! Не уйдёшь!

ИСТОРИК
Однажды человек пришёл в себя, постоял, огляделся, оставил записку и тихонько вышел. И больше не возвращался. А записка лежит. И появился неподалёку другой: ходит вокруг да около, знает, где лежит записка, и выдумывает разные истории. Его так и зовут – историком.

ВНУТРЕННИЙ МИР
Закройте глаза и посмотрите. Что вы увидите? Ничего? Странно. А где же ваш богатый внутренний мир?

ЛИВЕНЬ
Вода превратилась в ливень, изрыдалась, исцеловала землю, распласталась на ней и замерзла от одиночества. Ее резали коньки, стальные гусеницы дробили ее тело. И солнце однажды добило ее. Она проснулась, расплакалась, растеклась. И наполнилась земля водой. И хлынули всюду ручьи ее, разбежались до моря. Только следы остались, только память взошла... а вода шумит не смолкая, бросаясь на скалы и разлетаясь на брызги - быстрые, словно ливень...

НЕ ВОЗРАЖАЙТЕ
Не возражайте начальнику. Он все равно не знает - чего хочет...

ПРОЩЕ
Гораздо проще любить весь мир, чем одного конкретного человека.

ПИТЬ ПО-РУССКИ
Пили тяжело и мучительно долго, будто несли знамя, которое непременно кому-то нужно было водрузить на вершине холма под ураганным огнём милитаристов. Вроде и до холма уж недалеко, а ещё пить да пить. Закусывали бычками в томате. Третий уронил вилку. Наступила угрюмая тишина. «Баба придёт», - выдохнул второй и уснул. Первый продолжал прорываться со знаменем в руках, судорожно вцепившись в гранёное древко. Третий шарил глазами по полу в поисках вилки.
Когда она всё-таки пришла – в ситцевом халатике – со шваброй и ведром, все дружно спали. Второй – свернувшись калачиком, чуть подрагивая невидимыми крылышками сна. Третий – распластавшись на полу во все стороны, словно Чапай застигнутый пулемётной очередью. И только первый всё-таки сумел шевельнуться и, разглядев сквозь полусомкнутые ресницы мутный силуэт женщины, счастливо пробормотать: «Победа»…

ОНО
Никто не знает, как Оно выглядит, и существует ли вообще где-либо помимо воображения. Но все его боятся именно потому, что ничего не знают о нём. Неведомое опасно до той поры, пока оно неведомо. Как только кому-то станет известно о нём нечто реальное, ничего не изменится, но непобедимый страх исчезнет навсегда.

ИГОЛЬНОЕ УШКО
В это игольное ушко иные пытаются протиснуться десятилетиями, да всё без толку. А другие ныряют в него и выныривают обратно со скоростью звука чуть ли не ежечасно, притом – не придавая этакому событию ровно никакого значения. Словно его и не существует вовсе. Одному лишь игольному ушку ведомо – почему так. Но разве оно скажет?

НИЩИЕ
Кричали нищие: "Подайте на пропитание!" И пропитались криком своим. И насытились. И умолкли, ибо узрели вкруг себя нищих духом. И не было им числа. И подать было некому.

ТУМАН
Плыла по небу тучка, зацепилась за солнце, расплакалась: "Отпусти меня, солнышко, не то растаю". Сжалилось солнце, отпустило тучку. Опустилась она на землю, прильнула к болотам, оврагам да речным старицам, стала туманом: только явится солнечный свет - сразу прячется.

Северянин – это характер. Северянин – это мировосприятие. Северянин – это расстановка приоритетов. Как выглядит Северянин - не важно. Он может быть высоким и низкорослым, бородатым и бритым, полным и худым. Внешний вид не играет никакой роли, потому что в Северянине важно совсем иное – внутреннее духовное содержание.
Когда заходишь в ничейную охотничью избушку, а в ней не только чисто, но и соль, и мука, и крупа, и подсолнечное масло, всё самое необходимое человеку, имеется. А возле избы – полная дровница с наколотыми дровами, которые сложены не для себя, а для любого, кто здесь окажется, это – Северяне.
Когда в голой заснеженной тундре пять мужиков восторженно рассматривают лыжный след, радуются тому человеку, который его оставил, вовсе ничего о нём не зная, обсуждают всё ли с ним в порядке так, будто здесь прошёл кто-то родной, прикидывая его маршрут и понадобится ли помощь – это Северяне.
Когда в чужом незнакомом доме среди случайных чужих людей забываешь на видном месте кошелёк со всеми своими деньгами, уезжаешь и возвращаешься через неделю, и видишь свой кошелёк нетронутым там же, где оставил – это Северяне.
Когда покрытые инеем незнакомые мужики подъезжают к тебе на снегоходе, проехав Бог знает сколько вёрст по безлюдью, и первое что спрашивают – «есть ли спички?», не для того, чтобы их взять, а для того, чтобы поделиться с тобой, если тебе нужно, - это Северяне…
Вот почему я пишу это слово с большой буквы, а не потому, что это – псевдоним лощёного петербургского поэта, писавшего про ананасы в шампанском.

Зима-то на Севере – дооолгая. По календарю вроде как и не начиналась ещё. А по ощущениям – ой, не скажи. Вроде, два часа дня, а уже совсем темно. Фонари горят, машины по улицам ездят, фарами шарят, и, хотя снег с неба не сыплется, но позёмка метёт и метёт. Морозно.
Сапрыкин с утра, придя на работу, почувствовал, что недомогает. Просквозило ночью, или воздуха холодного горлом хватанул в спешке, чувствуя, что опаздывает в контору. Бог его знает где. Не важно. Некоторым только скажи, что ты приболел, полдня убьют на выяснения: где да как это произошло. Как будто это и есть самое главное, а то, что болеет человек и ему от таких пустопорожних разговоров лучше не становится, никому и дела нет.
В общем, наученный прошлым опытом, не стал Сапрыкин никому ничего докладывать о своём самочувствии. Авось, чаю горячего попьёт с утреца, да в аптеку напротив выбежит на минутку за опробованным прежде и хорошо себя зарекомендовавшим антибиотиком. Так и сделал. Не забудем, что он, как специалист, и делами при том занимался: на его рабочем столе – два компьютерных монитора с программами, да телефон вечно немолчный, да рабочая почта, да и коллеги с бесконечными вопросами… честно говоря, совершенно некогда болеть.
Но если глаза слезятся и носу уже два носовых платка не помогают, и от горячего чая уже никакого толку нет, надо что-то срочно предпринимать.
Выскочил Сапрыкин на минутку в аптеку: дайте-ка мне мой антибиотик, палочку-выручалочку. От ворот поворот. Новенькая молоденькая шибко грамотная аптечная продавщица без рецепта отказалась продавать антибиотик. Правильно сделала. По закону. Правда, Сапрыкину от того не легче, конечно. Вернулся на рабочее место не солоно хлебавши. М-да. Ситуация. Идти по врачам? Брать больничный? Чтобы досидеться до своей очереди на приём в поликлинике, нужно иметь железобетонное здоровье и стальные нервы. Ни того, ни другого давно уже нет.
Предположим, наконец, ты попадёшь на приём к врачу. И что он тебе скажет? Ничего он тебе не скажет: может, даже и головы в твою сторону не поднять от бумаг. Выпишет кучу направлений на сдачу анализов и на этом всё. А чтобы сдать эти самые анализы, ни железобетонное здоровье, ни стальные нервы в очередях уже не выручат. Чтобы сдать анализы, а потом получить их результаты, нужно быть бессмертным.
Наконец, ты – дважды бессмертный, с железобетонным здоровьем и стальными нервами, снова попадаешь к врачу, если к этому моменту тебя ещё не похоронили родные и не выдавили с работы коллеги-конкуренты, только и мечтающие о том, как бы поскорей занять твоё место. Врач удивлённо замечает тебя и тут же выписывает целую кучу дорогущих лекарств, которых, ну, конечно же, нет, и не было во всех городских аптеках предыдущие триста лет. И не будет ещё триста.
Обо всём этом Сапрыкин прекрасно знал и потому ни к какому врачу ни на какой приём не пошёл. А пошёл в обеденный перерыв в ближайшую овощную лавку – за народными средствами – репчатым луком и чесноком.
Началась вторая половина рабочего дня. Сапрыкин аккуратно, чтобы никто не заметил, очистил от шелухи крупную чесночную дольку, налил себе кружку крепкого горячего чая и запил им небольшой кусочек чеснока, ловко, как он полагал, им откушенного от дольки. Чеснок обжигал гортань, но слезливость глазная и носовая постепенно начала уменьшаться. Сапрыкин работал и потихоньку продолжал свои процедуры. Остатки чесночной дольки таились в ящике его стола, то и дело сокращаясь в размерах.
Однако, через некоторое время запах чеснока заполонил не только рабочую комнату, но и половину этажа. Коллеги, находившиеся рядом, с удивлением втягивали ноздрями воздух и с подозрением смотрели друг на друга. Примерно через час с пятого этажа спустился главный пожарник здания, следом за ним в комнату толпой вошла вся мужская часть отделов охраны труда и промышленной безопасности.
Пожарник с укором посмотрел на Сапрыкина и его товарищей:
- Колбаску молчком хомячите, значит? И не признаётесь, и не делитесь? Может, даже под водочку?
Внутренне содрогаясь от ужаса, Сапрыкин изо всех сил продолжал улыбаться. Только недавно уволили знакомого всему предприятию работника. Двадцать пять лет человек оттрубил на одном месте. Верой и правдой служил. Ни одного замечания. И вдруг по какой-то никому непонятной причине попался на КПП с сильнейшим перегаром. И никто не стал разбираться. Уволили. Никакие заслуги не учлись.
Сапрыкина после чая неудержимо потянуло в туалет. Вышел. Когда он вернулся, в комнате не было никого, а евроокна, несмотря на стужу, были полуоткрыты. Впрочем, проветривание хотя и помогло, но не до конца… он так никому и не сознался.
Вечером, спускаясь по лестничному пролёту офиса, он встретил уборщицу с полным ведром. Та приветливо улыбнулась ему, а потом, уже за спиной, он услышал, как она со вздохом негромко сказала, видимо, самой себе:
- Чесночная колбаса!.. Обожаю.
Слава Богу, завтра выходной. Можно отлежаться.

Спрашивается: кому всё это надо? И надо ли вообще кому-нибудь?.. Попытаюсь ответить и на этот вопрос, который, признаюсь честно, сам задавал себе не раз и не два, как в процессе поисков, о которых пишу теперь, так и вво время написания этих вот строк…
А зачем мы вообще живем? Что останется о нас после нас? Даже если не останется никакой памяти о нас, после нас, как это и было прежде нас самих: останутся дети, и дети их детей, и далее, далее, далее... Ведь сами мы появились лишь потому, что до нас жили люди. Мы - и есть память о том, что они были когда-то. Живая память, овеществленная в человечестве. Как писал Иван Ефремов, Вселенная создала нас для того, чтобы через нас осознать саму себя. Понять и запомнить. А понять и запомнить без любви и благодарности - невозможно. Хранить любовь в себе ко всему сущему, дарить ее друг другу и помнить о добре более всего остального - наша судьба.Воскрешая прошлое, сохраняя память о нём, мы сохраняем память и о себе, это – единственное наше наследство, которое не обесценится никогда.

Облако воспоминаний приходит ночью, возникает из безмолвного небытия, прячется мелкой росой в траве забвения, окутывает сердца метелью снов, змеиной позёмкой скользит по артериям и венам, бередя сонную душу запахом тлеющего времени, подступая к горлу комом несбывшихся судорожных ожиданий.
Возникают из былого и безмолвно рушатся вдали древние горы, напоминая бушующие волны неспокойного океана. Блуждающие огни незримых городов проносятся сквозь изумлённое тело. И давнее горластое счастье снова зовёт тебя в еле слышное детство…
И нет тебя здесь. Ты – там, пока не покинуло твой дом облако воспоминаний, оставив лишь несколько дождливых росчерков на предутреннем оконном стекле.

Книга Эльдара Ахадова «Бытие» вышла в свет совсем недавно, всего несколько недель назад, но уже получила положительную оценку как маститых критиков, так и простых читателей.
«Дорогой Эльдар! Очень хорошая книга. У тебя очень хороший язык — и в короткой прозе, и в длинной, и, конечно, в стихах» пишет Александр Карпенко, член СП России и русского ПЕН-клуба, кавалер ордена «Красной Звезды», лауреат премии им. Николая Островского. Вторит ему Сергей Сутулов-Катеринич, главный редактор международного поэтического интернет-альманаха «45-я параллель»: «Дорогой Эльдар! Миниатюры замечательные, ей-ей. СЕРДЕЧНО! Скачиваю с благодарностью». К их мнению присоединяется и современный украинский писатель, поэт, мыслитель и критик Олег Ручинский, который делает следующий вывод из прочитанного: «В целом труд удался! Автор сумел изложить свой взгляд на целый спектр Вечных тем, в контексте его сегодняшних взглядов. Выполнена главная задача — заставить читателя задуматься над этими темами. Конечно, многие выводы спорны и дискуссионны (а иначе и быть не может, темы такие), но собственно подтекстом в книге это и не скрывается. Моё мнение — такая книга имеет место быть».
Известный общественный деятель, Президент Союза деятелей искусств Литвы Злата Рапп-Гервалдене от своего имени и имени своих коллег сообщает: «Знаменитый писатель и поэт Эльдар Ахадов снова порадовал поклонников своего творчества новой книгой... В своих образах Эльдар Ахадов лаконичен и выразителен. В книге есть все. И философия, и логика. И эмоциональность, и простота изложения. Есть изумительные стихи и красивая проза. Это книга о жизни, о мудрости. Книга человеческих историй и стремлений. Это, к тому же, научная литература, включающая в себя серьезные исследования. На тему философии религии и истории Христа, были написаны тысячи книг. Что, казалось бы, можно написать еще? Но книга Эльдара Ахадова не будет лишней в этом ряду. И читатель с головой погрузится как в научные изыскания, представленные очень легким и красивым языком, так и в мудрость философии и изящность стихов. И тогда произойдет чудо. Чудо познавания прекрасного. А чудеса, как считает Эльдар Ахадов, случаются только с теми, кто в них верит».
Вскоре вышла в свет, посвящённая критическому анализу книги Эльдара Ахадова статья Александра Карпенко «Взгляд из будущего». Статья была опубликована на страницах нескольких крупных электронных и бумажных литературных изданий. В их числе - евразийский журнальный интернет-портал "МЕГАЛИТ" и литературно-художественный журнал «Южное сияние». Следом, ближе к концу мая сего года на страницах литературного интернет-портала «45-я параллель» (№ 15 (399) от 21 мая 2017 г.) в рубрике «Новый Монтень» появилось имя Эльдара Ахадова. В рубрике были представлены фрагменты книги Эльдара Ахадова «Бытие» удачно иллюстрированные гравюрами Ганса Себальда Бехама (нем. Sebald Hans Beham, * 1500, Нюрнберг – 22 января 1550, Франкфурт-на-Майне) – немецкого художника, графика и гравëра эпохи ренессанса, достойного ученика великого Альбрехта Дюрера... С отрывками из этой публикации и с содержанием старинных гравюр можно ознакомиться в конце данной статьи.
По мнению исследователей творчества Монтеня его литературное изложение подчиняется прихотливым извивам мысли, где многочисленные цитаты переплетаются с житейскими наблюдениями, а очень короткие главы чередуются с весьма пространными. Примерно такое же течение мысли можно наблюдать и в первой части книги «Бытие» Эльдара Ахадова. Возможно, разумеется, косвенно это и послужило ассоциативной причиной того, что информация о книге оказалась в рубрике со столь знаменательным названием.
Однако, с изданием «Бытия» работа автора над текстом книги не только не завершилась, но продолжилась, причём гораздо энергичней прежнего. В результате сотрудничества с редактором возникла идея создания книжной трилогии «Бытие», где ранее написанные разделы коренным образом перемещены. Не удалены, а перемещены в другие части трилогии! В данное время в издательстве завершается подготовка к изданию первого тома под названием «Бытие. Книга первая».
"Бытие. Книга первая" - первый том созданной Эльдаром Ахадовым трилогии "Бытие". С помощью художественной прозы, поэтической речи, философских рассуждений и сентенций в духе "Опытов" Мишеля Монтеня, а также исторических, литературоведческих исследований и мемуаров в трилогии освещаются вечные вопросы человеческого бытия. В первой книге представлены три раздела: "Бытие", "Война и мир" и "В ожидании чуда". В первом разделе – размышления и афоризмы писателя о наблюдениях за духовным и физическим миром, о «высоком» и обыденном, о том, что в той или иной степени касается каждого человека. Второй раздел состоит из лучших рассказов автора о человеческих судьбах в военное и мирное время, а также из миниатюр о природе Крайнего Севера. Третий раздел книги посвящён вечной теме человеческого бытия – любви.
Автор приносит свои извинения читателям и обещает им продолжить свою работу над трилогией «Бытие».

Война закончилась за пятнадцать лет до моего рождения. Естественно, что ни я, ни мои младшие сестры её не видели. Мы читали книги повестей, рассказов и стихов о ней, ходили с родителями на парады Победы, смотрели художественные и документальные фильмы. Но нам повезло: всё, что мы знаем о войне, нам не довелось испытать на себе. Видеть на экране и читать в книге – это совсем другое. Ты ведь знаешь, что как бы ты ни переживал описываемое или показываемое, на сам деле всего этого сейчас уже нет. На самом страшном месте книжку можно закрыть, а телевизор – выключить. И всё. И нет никакой войны.
В войну я играл с мальчишками во дворе. Тогда во всех дворах было такое. Бегали с вырезанными из досок «автоматами», а то и просто палками, в «атаки», кричали «ура» и в итоге всегда побеждали всех «врагов». Ими назначались такие же мальчишки, но помладше, потому что «пленными немцами» добровольно не хотел быть никто.
Я любил фильмы про войну, такие как «Отец солдата», «Баллада о солдате», «Подвиг разведчика», «Два бойца», «Жди меня» и другие. Тогда было много хороших фильмов, в том числе – и документальных. Вместе с нами их смотрела мама. Не сразу, но однажды я заметил, что в определённые моменты просмотра она вдруг исчезает из комнаты. Поскольку это повторялось постоянно, я обратил внимание на такие моменты из фильмов. Они были разными, но общим в них было одно: с жутким воем пикирующие и бомбящие немецкие самолёты. Как только возникал этот звук, иногда даже без показа самих самолётов… мама буквально испарялась из помещения. В детстве долгое время это оставалось загадкой для меня.
Когда началась война, моя мама была пятилетним ребёнком и ни в каких сражениях, естественно, не участвовала. Но она, как и её старшие сёстры, и моя бабушка, оказалась тогда в особом месте – в блокадном Ленинграде. В её ранней детской памяти запечатлелись от той войны на всю оставшуюся жизнь два момента: ощущение вечного непрекращающегося голода и этот невообразимо страшный вой пикирующих самолётов.
Много раз она пыталась рассказать и не могла, потому что это невыносимо вспоминать. Её семья эвакуировалась в сорок втором году. Во время переправы через Ладожское озеро их в упор расстреливали с самолётов. Ну, представьте себе: маленькая худенькая русоволосая девочка с большими глазами, какой я видел её на единственной сохранившейся довоенной ленинградской фотографии, и огромные пикирующие на неё с воем и стрельбой фашистские самолёты. Каково было этому ребёнку? Какой безумный ужас пережила её детская душа в те мгновения? С чем это сравнить? Не знаю. Не с чем. Она помнит, как моя бабушка обняла плачущих дочек, накрыла их собой и начала молиться о том, чтобы их убили вместе, чтобы не оставляли страдать никого…
Прошло много лет. Очень много. Моя старенькая мама ещё жива. Но всякий раз, когда где-нибудь случайно она слышит тот самый знакомый ужасный звук, она прячется. Да, прячется ото всех, и нужно бежать скорее за ней, найти, обнять и сказать тому плачущему ребёнку с морщинистыми старческими руками:
- Мама! Война кончилась, мама! Кончилась война...

Открыт сайт книги "Бытие" . На нем можно ознакомиться с откликами на книгу и ее содержанием. Желающие могут там же ее приобрести. Автор выражает глубокую благодарность своим учителям в мире литературы: Виктору Петровичу Астафьеву, Тимуру Касымовичу Зульфикарову, Алитету Николаевичу Немтушкину, Владимиру Абдул-Азим оглу Кафарову, Аиде Петровне Федоровой, Эдуарду Ивановичу Русакову, Сергею Даниловичу Кузнечихину...
С книгой можно ознакомиться, кликнув по ссылке, расположенной под этим текстом над фотографиями.

книга Эльдара Ахадова "Бытие"

Ах, сладкая жизнь, сладкая жизнь! Гляжу на тебя и не могу наглядеться: до чего же ты сладкая, до чего же ты хороша! И вчера была хороша, и сейчас , а завтра - завтра, как же хорошо будет завтра, как неслыханно и невиданно хорошо! Как хочется увидеть тебя завтра, и услышать, и петь о тебе одной, о, сладкая жизнь! Самые горькие воды твоих океанов – сладки, самые одинокие дни и ночи – сладки, самые тяжкие обиды и несправедливости – сладки, даже нестерпимая боль – сладка необычайно, потому что ты – жизнь. И нет ничего дороже тебя, и не может быть…

Многие годы советские и современные российские пушкинисты вводят в заблуждение простых читателей и любителей творчества Пушкина. Дескать, царь то ли хотел унизить поэта, то ли приблизить ко двору его жену. Действительно 31 декабря 1833 года Николай I пожаловал Пушкину звание камер-юнкера. В головах простодушных обывателей это слово чётко ассоциируется со словом «юнкер» - мальчиком-подростком, проходящим курс наук в военных учебных заведениях. Если бы это действительно соответствовало слову «камер-юнкер», то, несомненно, в 34-летнем возрасте получить такое звание было бы насмешкой. Но, господа, всё это откровенная сознательная ложь советских пушкинистов, угодничавших перед большевиками.
Чтобы убедиться в правоте моих слов, достаточно почитать «Табель о рангах», документ, в котором чётко прописано: что есть что, и чему соответствует. Табель представляет собой таблицу, содержащую перечень соответствий между военными, гражданскими и придворными чинами, ранжированными по 14 классам. Чин камер-юнкера был введён Петром I. При Петре I чин камер-юнкера получили 7 человек, первым в 1711 году он был пожалован Ф. М. Каменскому, получившему впоследствии также чин генерал-майора. В первой редакции учреждённой в 1722 году Петром I «Табели о рангах» придворный чин камер-юнкера состоял в 9-м классе, с 1737 года — в 6-м классе, с 1742 года — в 5-м классе. Во времена Пушкина чин камер-юнкера соответствовал званию статского (гражданского) советника и военным чинам бригадира, капитан-командора, премьер-майора гвардии и придворному чину церемонимейстера. Следующим по чину в иерархии после чина камер-юнкера следовал чин камергера, соответствующий военному званию генерал-майора и гражданскому – действительного статского советника! По указу Николая I от 23 июня (5 июля) 1836 года, предписывалось представлять к званию камергера чиновников не ниже статского советника.
То есть, Пушкин в такую категорию подпадал безусловно. Жалование камер-юнкера указом от 7 июля 1762 года Екатерина установила в размере 1 тысячи рублей в год. Как известно, через 7 месяцев после поступления на государственную службу жалование Пушкина по указанию императора было повышено до 5 тысяч в год. Именно камергером именовали Пушкина и Дантес, и Геккерн, и секундант подполковник Данзас, и командир кавалергардского полка генерал-майор Гринвальд, и начальник гвардейской кирасирской дивизии генерал-адъютант Апраксин во время первоначального следствия по делу о дуэли. Эти люди прекрасно понимали то, что говорят и кому говорят. Очень сомнительно, чтобы это было их коллективной ошибкой. Уж, в чём, а в должностях и рангах эти господа понимали намного больше хитрых советских пушкинистов. Вероятней же всего, что Александр Сергеевич был возведён в очередной по статусу чин камергера (генерал-майора) как раз в 1836 году, когда вступил в силу указ Николая I, о котором я упомянул ранее. Кстати, камер-юнкер Каменский тоже ведь после камер-юнкерства стал кем? Генерал-майором.