Банкиру Семеницкому с вечера опять снилось в самом прямом смысле то, что обычно снится к деньгам …. В отличие от супруги ему лично эта народная примета никогда не льстила: Семеницкий смолоду не переносил пафоса, связанного с профессиональной деятельностью. Но сон есть сон, даже весьма влиятельные по жизни люди пред снами бессильны.
Однако, на этот раз назойливость сюжета по мнению банкира перешла уже все границы разума. И Семеницкий, после многократных попыток еле-еле кое-как очнувшийся среди ночи от навязчивого кошмара, решил принять меры. Естественно, конфиденциальные. И позвонил на мобильный соседу по коттеджам - архиепископу Антонию.
Пухлый Антоний кстати не спал. О причине бессонницы святой отец не согласился бы признаться и на страшном суде, ибо его тоже мучили кошмары, связанные с профессиональной деятельностью. То ему чудилось во сне, будто шествует он по бездонным водам, то его усердно приколачивали к чему-то громоздкому деревянному, а потом кололи пикой, то въезжал он на осляти посреди безумно ликующей толпы в какой-то древний иностранный город… Кроткого Антония всё это ужасно смущало, но вовсе отказаться от возможности хотя бы подремать он, увы, был не в силах. Слаб человек пред естественными надобностями… Охо-хо…
Семеницкий договорился с Антонием о негласной встрече, которая и произошла на следующее утро в архиепископских чертогах. Банкир сходу объяснил суть вопроса и по-деловому предложил солидное вознаграждение церкви за избавление его от постоянного лицезрения и соприкосновения во снах своих со столь неблаговидным материалом.
Антоний от денег отказался. Но помолиться пред Господом за Семеницкого пообещал клятвенно. При одном условии. Банкир насторожился, хотя виду и не подал.
Ежели Господь услышит и откликнется на усердную молитву и (даже!) добровольный пост святого отца за раба Божьего банкира Семеницкого, чтобы дражайший соседушко согласился принять в дар от Антония вместо своих неприглядных снов – его архиепископские.
У банкира было природное чутье на всякие подвохи, и он даже вроде почувствовал нечто, но… ситуация была такова, что Семеницкому любой иной сон казался слаще его собственного. И он согласился.
Через полгода банк Семеницкого с треском рухнул. Ему лично пришлось бежать из страны и провести остаток жизни под чужим именем, хотя и не за решеткой, как некоторые.
С Антонием же внешне ничего не произошло, богаче он не стал, как мог бы предположить кое-кто из читателей. Но… и спящим архиепископа можно себе только представить. Ночами никому из смертных не разрешено находиться в его покоях ни единого мгновения. Так что спит ли он – неизвестно… А если и спит, то какими именно снами одарил (или наказал) его Всевышний – не ведомо никому.
Однако, на этот раз назойливость сюжета по мнению банкира перешла уже все границы разума. И Семеницкий, после многократных попыток еле-еле кое-как очнувшийся среди ночи от навязчивого кошмара, решил принять меры. Естественно, конфиденциальные. И позвонил на мобильный соседу по коттеджам - архиепископу Антонию.
Пухлый Антоний кстати не спал. О причине бессонницы святой отец не согласился бы признаться и на страшном суде, ибо его тоже мучили кошмары, связанные с профессиональной деятельностью. То ему чудилось во сне, будто шествует он по бездонным водам, то его усердно приколачивали к чему-то громоздкому деревянному, а потом кололи пикой, то въезжал он на осляти посреди безумно ликующей толпы в какой-то древний иностранный город… Кроткого Антония всё это ужасно смущало, но вовсе отказаться от возможности хотя бы подремать он, увы, был не в силах. Слаб человек пред естественными надобностями… Охо-хо…
Семеницкий договорился с Антонием о негласной встрече, которая и произошла на следующее утро в архиепископских чертогах. Банкир сходу объяснил суть вопроса и по-деловому предложил солидное вознаграждение церкви за избавление его от постоянного лицезрения и соприкосновения во снах своих со столь неблаговидным материалом.
Антоний от денег отказался. Но помолиться пред Господом за Семеницкого пообещал клятвенно. При одном условии. Банкир насторожился, хотя виду и не подал.
Ежели Господь услышит и откликнется на усердную молитву и (даже!) добровольный пост святого отца за раба Божьего банкира Семеницкого, чтобы дражайший соседушко согласился принять в дар от Антония вместо своих неприглядных снов – его архиепископские.
У банкира было природное чутье на всякие подвохи, и он даже вроде почувствовал нечто, но… ситуация была такова, что Семеницкому любой иной сон казался слаще его собственного. И он согласился.
Через полгода банк Семеницкого с треском рухнул. Ему лично пришлось бежать из страны и провести остаток жизни под чужим именем, хотя и не за решеткой, как некоторые.
С Антонием же внешне ничего не произошло, богаче он не стал, как мог бы предположить кое-кто из читателей. Но… и спящим архиепископа можно себе только представить. Ночами никому из смертных не разрешено находиться в его покоях ни единого мгновения. Так что спит ли он – неизвестно… А если и спит, то какими именно снами одарил (или наказал) его Всевышний – не ведомо никому.