Этот день начался с того, что подрядная организация пригласила наших специалистов на приемку изыскательских работ: полевое трассирование коридора инженерных коммуникаций, состоящего из параллельных осей проектируемого трубопровода, автодороги и воздушной линии электропередачи. Оси были обозначены на местности угловыми и створными закрепительными знаками. Для привязки этих знаков к местности сооружены геодезические базисы из временных реперов. Проведена большая работа в интересах нашего предприятия, как заказчика.
Что значит в нашем случае «полевые изыскательские работы»? Это работы, проведённые в голой тундре, под открытым небом, вдали от человеческого жилья. Собрали комиссию из специалистов для того, чтобы она могла удостовериться на месте и подтвердить факт проведения изысканий, убедиться в том, что все необходимые знаки, угловые точки и репера действительно установлены там, где должны находиться в надлежащем виде в соответствии с утверждённым техническим заданием и договором подряда.
Оси будущей трассы коридора коммуникаций были проложены по местам, где нет никаких дорог, и тянулись на многие десятки километров. Добраться туда морозной зимой по снегу и пройти вдоль трассы можно только на лыжах либо на вездеходах. Но на лыжах – долго, за короткий зимний световой день – нереально, да и рискованно: можно обморозиться или вообще никуда не дойти, поскольку специалисты – обычные люди, а не спортсмены-экстремалы или любители острых ощущений, которым своя жизнь – копейка, и чужая головушка – полушка. Всего вместе с нашими геодезистами Семеном Кауровым и Володей Петровским в дорогу собралось шесть человек.
Сначала по автомобильной дороге нужно было добраться до УКПГ, оттуда – тоже по дороге - до крайней скважины, а вот дальше – только на вездеходе. Дальше дорог нет. УКПГ – это сокращение от наименования «установка комплексной подготовки газа» — комплекс технологического оборудования и вспомогательных систем, обеспечивающих сбор и обработку природного газа и газового конденсата газовых и газоконденсатных месторождений. Товарной продукцией УКПГ являются: сухой газ и газовый конденсат (сырье для газоперерабатывающих заводов). Возле УКПГ всегда горит огромный газовый факел, который видно с очень большого расстояния. Особенно ночью.
Возле УКПГ комиссию ждал белый колёсный вездеход – трэкол. Пересели из автомобиля в него и отправились далее. На подъезде к скважине съехали в чистое поле, добрались до начала изыскательской трассы и начали, петляя, продвигаться вдоль неё. Ещё и ещё раз повторяю: изыскательская трасса – это не дорога и не тропа, ни одной живой души там нет, это промёрзшая покрытая снегом тундра до самого горизонта, в которой на определенном расстоянии друг от друга можно обнаружить деревянные вехи, каждая - около двух метров высотой. К каждой из вех, дабы её можно было различить издалека в мутном мареве пурги, примотан и дополнительно скреплен проволокой широкий ярко-красный скотч. Всё. Вот эта долгая унылая череда вех, уходящая за горизонт, и называется словом «трасса», под которой обыватели городов и сёл средней полосы России привыкли подразумевать междугороднюю автостраду с оживленным движением.
На изыскательских трассах нет ни асфальта, ни бетонки, ни гравия, ни придорожных ресторанов, ни уютных отелей, ни теплых строительных вагончиков, ни палаток, ни шалашей. Ничего, абсолютно ничего - ни вблизи, ни вдали, нигде - нет, кроме деревянных вех возле закрепительных знаков, укрытых снегом где-то рядом с ними.
Трэкол, словно заяц-беляк, петлял от вехи к вехе, километр за километром. Семен Кауров сидел справа возле водителя и наблюдал за экраном карманного навигатора. Остальная команда находилась сзади в кабине, рассевшись по лавкам и, честно говоря, подрёмывала. В какой-то момент водитель-раздолбай совсем потерял бдительность и вместо того, чтобы следить за тем, куда едет, начал интересоваться: куда смотрит Семён, что там за игрушка такая – навигатор. В результате, поскольку вперёд никто не смотрел, трэкол въехал в огромный снежный занос. Вместо того, чтобы дать задний ход и попытаться объехать гигантский сугроб стороной, водитель направил машину в самую его середину, очевидно, намереваясь одолеть препятствие в лоб. Из этого ничего не вышло, трэкол принял почти вертикальное положение. Дальнейшие усилия водителя по раскачиванию трэкола вперёд-назад привели к тому, что, в конце концов, нос машины не просто опустился, но провалился в воду. Оказалось, что именно в этом месте находится небольшое болотце – начало речки. Несколько недель в тундре стояли морозы под сорок пять градусов. Верх болотца промёрз настолько, что лёд выдавил воду из-под себя, а сверху её бережно сохранил снежный занос. Оказавшись в трескучий мороз на открытом воздухе, вода тут же примерзла к передним колесам трэкола, почти полностью скрывшимся под застывшей ледяной коркой.
В создавшейся ситуации оказалось, что в трэколе нет ни лопаты, ни лома, ни топора. Лебёдки тоже не было, а состояние коротенького троса оказалось настолько хлипким, что не оставляло никаких шансов на его использование. Лыж тоже ни у кого не было, а двое из шести пассажиров были ещё и одеты, мягко говоря, в курточки не по погоде. Ко всему этому разгильдяйству добавилось и то, что печка почти не грела, а в кабине трэкола, где отчаянно мёрзла вся компания, количество незаделанных щелей превышало любые человеческие представления. Ветер усилился до ураганного, мороз становился невыносимым, дуло отовсюду. Отъехали по трассе они уже так далеко от УКПГ, что возвращаться пешком по глубокому снегу (особенно для тех, кто в осенних курточках) было равносильно быстрому бессмысленному самоубийству. К счастью, один из сотовых телефонов, а именно – кауровский, работал. Семен сумел сообщить Алексею Колесникову, своему шефу, о сложившейся ситуации и передать ему координаты своего местонахождения.
«Каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны», - сказал когда-то Шота Руставели. Гневу Алексея не было предела. Но, как ни ругайся матом, как ни рассказывай, каким бы ты был молодцом в подобной ситуации, но делу этим не поможешь. Людей надо выручать. И Алексей Владимирович начал обзванивать всех, кого можно, в поисках техники, которую можно было бы направить в помощь попавшим в беду товарищам. Сама по себе техника в тундре не может найти людей. Нужно знать – куда ехать. Поэтому я переоделся в зимнюю спецодежду и записал в свой навигатор «Garmin» полученные от Семёна координаты. Однако, телефонные переговоры затягивались. Стемнело. На УКПГ вездеходов не было. Изыскателей, работающих в поле, а значит, имеющих на то технику, помимо тех, которые застряли в трэколе, в этот период года в округе не оказалось: прошлогодние полевые работы давно закончены, а новые – ещё не начались. Температура воздуха продолжала стремительно опускаться.
Наконец, замечательный, потрясающий, бесподобный Геннадий Свиридок, о котором я писал уже в рассказе «Русская Речка», вселил надежду в наши души: договорился о том, что с соседнего предприятия к УКПГ подъедет их соседский трэкол. Только наш рабочий-замерщик Рашид успел вернуться из столовой с пирожками в дорогу для меня, как дежурная машина до УКПГ уже была направлена за мной Свиридком. Поехали! Алексей успел выбежать к машине с бумажкой с записанным номером сотового телефона и именем начальника того трэкола, с которым я должен был встретиться возле УКПГ. Звали его Дмитрий Васильевич. По дороге я созвонился с ним и узнал, что он с товарищами со своей базы уже едет в сторону УКПГ.
По дороге я сообщил водителю машины, в которой ехал, что он должен дождаться меня и товарищей и не уезжать без нас. Однако, оказалось, что у него через полтора часа заканчивается смена. Тогда мы договорились так: он дожидается вместе со мной трэкола возле УКПГ, высаживает меня, тут же едет на автобазу, передаёт машину сменщику и сообщает тому, что тот должен вернуться на УКПГ и ждать моего возвращения. Договорились.
Вспомнилось пушкинское: «Вечор, ты помнишь, вьюга злилась. На мутном небе мгла носилась. Луна, как бледное пятно…» За окном было именно так, как писал когда-то Александр Сергеевич. Полнолуние. Туманящийся размытый лунный диск, пронзительный ветер, мороз, пробирающий сквозь любую одежду. Нет, увы, пешком ребятам вряд ли дойти… «Мчатся тучи, вьются тучи; невидимкою луна освещает снег летучий; мутно небо, ночь мутна»...
Минут через пятнадцать после нас подъехал к условленному месту обещанный трэкол. Я по привычке собрался было садиться в кабину на пассажирское место к водителю. Не ради понтов, а потому что нужно показывать дорогу. Однако, там сидел здоровенный детина, лица которого я не видел, поскольку свет в кабине был выключен, а на дворе – ночь. Мужик суровым голосом отправил меня к задней двери в общую часть кабины. Я попытался объяснить для чего мне нужно сидеть впереди, но мои аргументы были проигнорированы. Не поспоришь: машина чужая, хозяин – барин. В общей части сидели ещё три здоровенных мужика. Познакомились: два Игоря и один, кажется, Денис. Все, как на подбор: гренадёрского роста и телосложения.
Водитель трэкола по имени Сергей оказался очень разговорчивым нытиком. Ныл всю дорогу: а туда ли мы едем? Называл маркшейдеров и геодезистов одним и тем же выражением «хитрый глаз» и каждые пять минут повторял, что ни одному «хитрому глазу» доверять нельзя. Но сначала, как только я сел, он стал выяснять насчет кипятка в дорогу, точно как солдат Шадрин из старого фильма про революцию – «Человек с ружьём». Пришлось показывать дорогу к рабочей столовой УКПГ. Когда мы подъезжали к ней, я сказал Сергею, что выезжая обратно, нам надо будет повернуть на дорогу, ведущую вправо от неё. Сидя сзади, а не возле водителя, мне был виден из передних окон только клочок дороги перед фарами . Ни вправо, ни влево, ни, тем более, вдаль не было видно ничего. Ни к чему хорошему это не привело.
Воду Сергей набирал довольно долго. Наконец, двинулись от столовой к скважине. Там ехать километров восемь. Посмотрел на гармин: едем в обратную сторону. Причем, бодро так едем, на хорошей скорости. Кричу водителю: «Поворачивай обратно!» «Куда?» «К столовой!» «Зачем?» И – понеслось. Сергей развёл такую демагогию, будто я во всем виноват, и это я ему неправильно сказал, и никуда мы не доедем, и ничего я лично не знаю и так далее, и тому подобное. Его прервал Дмитрий Васильевич, до которого, видимо, дошёл смысл моих слов, когда я пытался сесть к водителю. Мы поменялись местами. Теперь впереди мне было видно всё, что нужно. И, хотя Сергей продолжал ныть, мы безошибочно повторили весь маршрут Петровского и Каурова.
И, надо же, Сергей стал реже ворчать с той минуты, как наша импровизированная команда заметила далеко впереди свет аварийного маячка застрявшего трэкола. А потом мы встретились с подмёрзшими «путешественниками»: и было видно, что они рады. К слову сказать, мужики довольно быстро выдернули из западни наш незадачливый трэкол. Спасибо им, отзывчивые люди. Да, и машина у них, не в пример нашей, была и теплой, и оборудованной всем необходимым для зимнего рысканья по голой тундре. Однако, серегино ворчанье всё ж таки добило меня: едва мы выехали на дорогу возле скважины, как я пересел в «свой» трэкол. Надо было остановиться, чтобы подкачать на твёрдой дороге спущенные для езды по рыхлому снегу тундры колеса.
Увы, но даже устройство для накачивания пневматических шин, в просторечии именуемое горе-водителем словом «дроссель», оказалось не в рабочем состоянии. И до самого УКПГ нашему трэколу так и пришлось еле волочить свои спущенные «ноги». А там нас уже ждала дежурная машина. И минут через сорок мы уже были в городе.
Неужели всё это было всего лишь вчера? А ведь - и правда: только вчера. В ночь со второго на третье февраля. Но, думаю, что надолго запомнится…
Что значит в нашем случае «полевые изыскательские работы»? Это работы, проведённые в голой тундре, под открытым небом, вдали от человеческого жилья. Собрали комиссию из специалистов для того, чтобы она могла удостовериться на месте и подтвердить факт проведения изысканий, убедиться в том, что все необходимые знаки, угловые точки и репера действительно установлены там, где должны находиться в надлежащем виде в соответствии с утверждённым техническим заданием и договором подряда.
Оси будущей трассы коридора коммуникаций были проложены по местам, где нет никаких дорог, и тянулись на многие десятки километров. Добраться туда морозной зимой по снегу и пройти вдоль трассы можно только на лыжах либо на вездеходах. Но на лыжах – долго, за короткий зимний световой день – нереально, да и рискованно: можно обморозиться или вообще никуда не дойти, поскольку специалисты – обычные люди, а не спортсмены-экстремалы или любители острых ощущений, которым своя жизнь – копейка, и чужая головушка – полушка. Всего вместе с нашими геодезистами Семеном Кауровым и Володей Петровским в дорогу собралось шесть человек.
Сначала по автомобильной дороге нужно было добраться до УКПГ, оттуда – тоже по дороге - до крайней скважины, а вот дальше – только на вездеходе. Дальше дорог нет. УКПГ – это сокращение от наименования «установка комплексной подготовки газа» — комплекс технологического оборудования и вспомогательных систем, обеспечивающих сбор и обработку природного газа и газового конденсата газовых и газоконденсатных месторождений. Товарной продукцией УКПГ являются: сухой газ и газовый конденсат (сырье для газоперерабатывающих заводов). Возле УКПГ всегда горит огромный газовый факел, который видно с очень большого расстояния. Особенно ночью.
Возле УКПГ комиссию ждал белый колёсный вездеход – трэкол. Пересели из автомобиля в него и отправились далее. На подъезде к скважине съехали в чистое поле, добрались до начала изыскательской трассы и начали, петляя, продвигаться вдоль неё. Ещё и ещё раз повторяю: изыскательская трасса – это не дорога и не тропа, ни одной живой души там нет, это промёрзшая покрытая снегом тундра до самого горизонта, в которой на определенном расстоянии друг от друга можно обнаружить деревянные вехи, каждая - около двух метров высотой. К каждой из вех, дабы её можно было различить издалека в мутном мареве пурги, примотан и дополнительно скреплен проволокой широкий ярко-красный скотч. Всё. Вот эта долгая унылая череда вех, уходящая за горизонт, и называется словом «трасса», под которой обыватели городов и сёл средней полосы России привыкли подразумевать междугороднюю автостраду с оживленным движением.
На изыскательских трассах нет ни асфальта, ни бетонки, ни гравия, ни придорожных ресторанов, ни уютных отелей, ни теплых строительных вагончиков, ни палаток, ни шалашей. Ничего, абсолютно ничего - ни вблизи, ни вдали, нигде - нет, кроме деревянных вех возле закрепительных знаков, укрытых снегом где-то рядом с ними.
Трэкол, словно заяц-беляк, петлял от вехи к вехе, километр за километром. Семен Кауров сидел справа возле водителя и наблюдал за экраном карманного навигатора. Остальная команда находилась сзади в кабине, рассевшись по лавкам и, честно говоря, подрёмывала. В какой-то момент водитель-раздолбай совсем потерял бдительность и вместо того, чтобы следить за тем, куда едет, начал интересоваться: куда смотрит Семён, что там за игрушка такая – навигатор. В результате, поскольку вперёд никто не смотрел, трэкол въехал в огромный снежный занос. Вместо того, чтобы дать задний ход и попытаться объехать гигантский сугроб стороной, водитель направил машину в самую его середину, очевидно, намереваясь одолеть препятствие в лоб. Из этого ничего не вышло, трэкол принял почти вертикальное положение. Дальнейшие усилия водителя по раскачиванию трэкола вперёд-назад привели к тому, что, в конце концов, нос машины не просто опустился, но провалился в воду. Оказалось, что именно в этом месте находится небольшое болотце – начало речки. Несколько недель в тундре стояли морозы под сорок пять градусов. Верх болотца промёрз настолько, что лёд выдавил воду из-под себя, а сверху её бережно сохранил снежный занос. Оказавшись в трескучий мороз на открытом воздухе, вода тут же примерзла к передним колесам трэкола, почти полностью скрывшимся под застывшей ледяной коркой.
В создавшейся ситуации оказалось, что в трэколе нет ни лопаты, ни лома, ни топора. Лебёдки тоже не было, а состояние коротенького троса оказалось настолько хлипким, что не оставляло никаких шансов на его использование. Лыж тоже ни у кого не было, а двое из шести пассажиров были ещё и одеты, мягко говоря, в курточки не по погоде. Ко всему этому разгильдяйству добавилось и то, что печка почти не грела, а в кабине трэкола, где отчаянно мёрзла вся компания, количество незаделанных щелей превышало любые человеческие представления. Ветер усилился до ураганного, мороз становился невыносимым, дуло отовсюду. Отъехали по трассе они уже так далеко от УКПГ, что возвращаться пешком по глубокому снегу (особенно для тех, кто в осенних курточках) было равносильно быстрому бессмысленному самоубийству. К счастью, один из сотовых телефонов, а именно – кауровский, работал. Семен сумел сообщить Алексею Колесникову, своему шефу, о сложившейся ситуации и передать ему координаты своего местонахождения.
«Каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны», - сказал когда-то Шота Руставели. Гневу Алексея не было предела. Но, как ни ругайся матом, как ни рассказывай, каким бы ты был молодцом в подобной ситуации, но делу этим не поможешь. Людей надо выручать. И Алексей Владимирович начал обзванивать всех, кого можно, в поисках техники, которую можно было бы направить в помощь попавшим в беду товарищам. Сама по себе техника в тундре не может найти людей. Нужно знать – куда ехать. Поэтому я переоделся в зимнюю спецодежду и записал в свой навигатор «Garmin» полученные от Семёна координаты. Однако, телефонные переговоры затягивались. Стемнело. На УКПГ вездеходов не было. Изыскателей, работающих в поле, а значит, имеющих на то технику, помимо тех, которые застряли в трэколе, в этот период года в округе не оказалось: прошлогодние полевые работы давно закончены, а новые – ещё не начались. Температура воздуха продолжала стремительно опускаться.
Наконец, замечательный, потрясающий, бесподобный Геннадий Свиридок, о котором я писал уже в рассказе «Русская Речка», вселил надежду в наши души: договорился о том, что с соседнего предприятия к УКПГ подъедет их соседский трэкол. Только наш рабочий-замерщик Рашид успел вернуться из столовой с пирожками в дорогу для меня, как дежурная машина до УКПГ уже была направлена за мной Свиридком. Поехали! Алексей успел выбежать к машине с бумажкой с записанным номером сотового телефона и именем начальника того трэкола, с которым я должен был встретиться возле УКПГ. Звали его Дмитрий Васильевич. По дороге я созвонился с ним и узнал, что он с товарищами со своей базы уже едет в сторону УКПГ.
По дороге я сообщил водителю машины, в которой ехал, что он должен дождаться меня и товарищей и не уезжать без нас. Однако, оказалось, что у него через полтора часа заканчивается смена. Тогда мы договорились так: он дожидается вместе со мной трэкола возле УКПГ, высаживает меня, тут же едет на автобазу, передаёт машину сменщику и сообщает тому, что тот должен вернуться на УКПГ и ждать моего возвращения. Договорились.
Вспомнилось пушкинское: «Вечор, ты помнишь, вьюга злилась. На мутном небе мгла носилась. Луна, как бледное пятно…» За окном было именно так, как писал когда-то Александр Сергеевич. Полнолуние. Туманящийся размытый лунный диск, пронзительный ветер, мороз, пробирающий сквозь любую одежду. Нет, увы, пешком ребятам вряд ли дойти… «Мчатся тучи, вьются тучи; невидимкою луна освещает снег летучий; мутно небо, ночь мутна»...
Минут через пятнадцать после нас подъехал к условленному месту обещанный трэкол. Я по привычке собрался было садиться в кабину на пассажирское место к водителю. Не ради понтов, а потому что нужно показывать дорогу. Однако, там сидел здоровенный детина, лица которого я не видел, поскольку свет в кабине был выключен, а на дворе – ночь. Мужик суровым голосом отправил меня к задней двери в общую часть кабины. Я попытался объяснить для чего мне нужно сидеть впереди, но мои аргументы были проигнорированы. Не поспоришь: машина чужая, хозяин – барин. В общей части сидели ещё три здоровенных мужика. Познакомились: два Игоря и один, кажется, Денис. Все, как на подбор: гренадёрского роста и телосложения.
Водитель трэкола по имени Сергей оказался очень разговорчивым нытиком. Ныл всю дорогу: а туда ли мы едем? Называл маркшейдеров и геодезистов одним и тем же выражением «хитрый глаз» и каждые пять минут повторял, что ни одному «хитрому глазу» доверять нельзя. Но сначала, как только я сел, он стал выяснять насчет кипятка в дорогу, точно как солдат Шадрин из старого фильма про революцию – «Человек с ружьём». Пришлось показывать дорогу к рабочей столовой УКПГ. Когда мы подъезжали к ней, я сказал Сергею, что выезжая обратно, нам надо будет повернуть на дорогу, ведущую вправо от неё. Сидя сзади, а не возле водителя, мне был виден из передних окон только клочок дороги перед фарами . Ни вправо, ни влево, ни, тем более, вдаль не было видно ничего. Ни к чему хорошему это не привело.
Воду Сергей набирал довольно долго. Наконец, двинулись от столовой к скважине. Там ехать километров восемь. Посмотрел на гармин: едем в обратную сторону. Причем, бодро так едем, на хорошей скорости. Кричу водителю: «Поворачивай обратно!» «Куда?» «К столовой!» «Зачем?» И – понеслось. Сергей развёл такую демагогию, будто я во всем виноват, и это я ему неправильно сказал, и никуда мы не доедем, и ничего я лично не знаю и так далее, и тому подобное. Его прервал Дмитрий Васильевич, до которого, видимо, дошёл смысл моих слов, когда я пытался сесть к водителю. Мы поменялись местами. Теперь впереди мне было видно всё, что нужно. И, хотя Сергей продолжал ныть, мы безошибочно повторили весь маршрут Петровского и Каурова.
И, надо же, Сергей стал реже ворчать с той минуты, как наша импровизированная команда заметила далеко впереди свет аварийного маячка застрявшего трэкола. А потом мы встретились с подмёрзшими «путешественниками»: и было видно, что они рады. К слову сказать, мужики довольно быстро выдернули из западни наш незадачливый трэкол. Спасибо им, отзывчивые люди. Да, и машина у них, не в пример нашей, была и теплой, и оборудованной всем необходимым для зимнего рысканья по голой тундре. Однако, серегино ворчанье всё ж таки добило меня: едва мы выехали на дорогу возле скважины, как я пересел в «свой» трэкол. Надо было остановиться, чтобы подкачать на твёрдой дороге спущенные для езды по рыхлому снегу тундры колеса.
Увы, но даже устройство для накачивания пневматических шин, в просторечии именуемое горе-водителем словом «дроссель», оказалось не в рабочем состоянии. И до самого УКПГ нашему трэколу так и пришлось еле волочить свои спущенные «ноги». А там нас уже ждала дежурная машина. И минут через сорок мы уже были в городе.
Неужели всё это было всего лишь вчера? А ведь - и правда: только вчера. В ночь со второго на третье февраля. Но, думаю, что надолго запомнится…
