Шаг12
Милая добрая Дзелинда! Хоть ты и большая уже, взрослая, но для меня ты ребенком была и остаёшься. Во-первых, потому что мы с твоим отцом стародавние приятели, а во-вторых, потому что ты – лучшая в мире невеста моего сына. Я ведь вижу, как ты любишь Джеликтукона. И он вернется, обязательно вернется, милая девочка. А про отцовскую любовь я расскажу тебе сказку. Надеюсь, ты поймёшь её правильно…
Однажды поспорили два короля: чья земля лучше? Чьё солнце выше? Чьё небо краше?
Смешные они, эти короли, правда? Нашли о чем спорить! Тут и спорить-то не о чем: все знают, что наше небо краше всех, наше солнце выше всех, а уж лучше нашей землицы - во всем свете не сыскать! Потому что всё это наше. А как там у них - нам даже неинтересно.
Нет, ну, не совсем неинтересно, но так – чуть-чуть. Вот если бы оно было хоть чуточку нашим… Тогда другое дело. Тогда уже поинтереснее.
- Отдай мне свою страну, - говорит один король другому, - тогда я точно признаю, что она по крайней мере не хуже моей.
- Это почему же я тебе свою страну отдать должен? – возмутился второй король
- А у меня армия больше твоей! На одного твоего воина у меня – тысяча моих. На каждого жителя твоей страны у меня – сто солдат! Будешь перечить – всех вас перебью!
Ой-ёй-ёй-ёй-ёй! Как же не стыдно первому королю! Ушел он домой, дверью хлопнул, не попрощался даже, сказал только, что утром вернется с войсками и всё отберёт.
Загоревал второй король. Война – не весёлое дело, когда не понарошку. Вызвал он знакомую фею и говорит:
- Любезная, пожалуйста, сделай так, чтобы мы победили. И чтобы никто не пострадал от этой войны. Чтобы все после сражения домой целыми вернулись. Даже наши враги.
Так сказал король потому, что на самом деле он был очень добрым и никогда никому зла не желал.
Задумалась фея, а потом и говорит:
- Хорошо, мой король, пусть будет по-твоему. Но ты ведь знаешь что такое настоящая война? На настоящей войне обязательно хоть кто-то должен погибнуть. Иначе она – ненастоящая.
Ты победишь. И страна будет ликовать и прославлять тебя, победоносного короля. И никто в стране не пострадает. И никто из врагов твоих тоже не пострадает. Погибнет только один человек…
- Кто? – дрогнувшим голосом спросил король.
- Твой сын, - чуть слышно ответила фея.
- Почему? – простонал побледневший король, - Почему именно он? Почему не я? Почему не кто-то другой?!
- Твой сын - храбрый мальчик. Он очень любит своих родителей и свою родину. Ты знаешь об этом. А война – это потеря. Война всегда забирает самое дорогое, то, что дороже собственной жизни. Ты не отдашь врагам свою родину ни за что. Значит, ты должен заплатить за это самым дорогим для тебя, мой король… Иначе не бывает. Никогда не бывает.
- Да что же это такое?! – вскричал король от горя. – Почему? Почему так?! Пусть приходят и забирают всё, пусть! Я – не король! Я – просто отец! Просто отец… Мне ничего не нужно! Оставьте, оставьте мне моего ребёнка! Оставьте мне сына!
- Если враги придут сюда, ты знаешь, мой король, что они не пощадят никого. Им нужна ваша земля, ваше небо, ваше солнце. А люди им не нужны. У них достаточно своих людей. Крепись, мой король. И поступай - как знаешь.
………………………………………………………………………………………….
Настало утро. Огромное грозное вражеское войско колыхалось, словно океан, на одном краю горизонта, а напротив него недвижно стояло маленькое войско короля. И впереди в сияющих доспехах гарцевал принц на белой лошади - с чёрной чёлкой и красивыми большими ресницами. Возле шатра на походном стульчике сидел молчаливый бледный король.
- Не бойтесь, ребята! Мы победим! – бодро воскликнул принц. – Их много, но наша любовь к родине гораздо больше их числа и их силы! Видите, они волнуются, как море, а мы спокойны, как скалы. Смотрите, смотрите: я их сейчас совсем напугаю!
Принц, как озорной задиристый мальчишка, достал из кармана рогатку, вставил в неё золотую монету, прицелился и запустил ею в сторону вражеского войска.
Монета полетела, сверкая на солнце, как молния. Она летела высоко-высоко и долго-долго пока не упала далеко-далеко за горизонтом… Всё вражеское войско наблюдало за этим странным явлением. Зоркие глаза одного из солдат успели заметить место, куда упала сверкающая монетка. Он тут же сообразил - что это такое и решил потихоньку подобрать её. Ну, а как это потихоньку сделать? И солдат рысцой на цыпочках побежал к монетке, поблескивавшей в траве.
« Куда это направился мой сосед?» - подумал стоявший рядом другой солдат и из любопытства последовал за ним. Их командир заметил, что двое солдат куда-то срочно улизнули из строя. С криком «Вы куда?! Ну-ка назад!» - он помчался за своими подчиненными. Тут весь отряд заметил, что трое куда-то бегут, но не на поле боя, а совсем в другую сторону. Оставшиеся без начальства, солдаты этого отряда решили, что командир их куда-то срочно зовёт, а они просто не расслышали, и в полном составе все ринулись следом. Соседние отряды и целые полки заметили такое передвижение, некоторые даже кинулись вдогонку, чтобы вернуть этих трусов и беглецов… Но поскольку команды ни от кого никакой не было, а все ждали начала сражения, то возникла неразбериха, командиры вражеских армий говорили на разных языках и не понимали что происходит. Переводчики сходили с ума, пытаясь что-то им перевести. Кто-то крикну: «Нас окружают! Противник зашел с тыла!» И вот тут уже началась настоящая паника!
Через десяток минут всё огромное вражеское войско вдруг распалось на части, разбегающиеся во все стороны от маленькой победоносной армии молодого принца.
В ярости и бессилии метался по полю вражеский король, пытаясь собрать разбегающуюся гигантскую армию, но пока он собирал одних, другие рассыпались, как песок сквозь пальцы, а когда он устремлялся за ними, начинали разбегаться те, кого он только что с трудом собрал… И он остался один. Тогда он подобрал с земли чьё-то брошенное ружье, зарядил его и выстрелил в сторону маленькой армии принца. А что он ещё мог сделать? Ведь он, грозный завоеватель, проиграл войну какому-то мальчишке.
Звук выстрела далеко разнесся над полем.
- Сынок! – закричал побледневший отец принца и схватился за сердце, как будто пуля попала именно в него.
Сын обернулся к отцу, улыбнулся и кивнул ему, прижав руку к груди, а потом крикнул своим солдатам:
- Вперёд, друзья мои! За родину!
И маленькая армия ринулась вперёд. И отец встал и тоже побежал вперёд. Побежал к сыну. Но белая кокетливая лошадка унесла принца далеко-далеко, пешком не догнать.
Было много пленных, много трофеев, и никто не погиб, и злой король раскаялся, и все были прощены, и все были счастливы. Было огромное торжество с тортами и фейерверками, с парадом и танцами, с песнями и играми, со всем, что так любят люди, когда радуются.
Только не было короля на этом празднике. Он извинился перед людьми и сказал, что больше не может быть королем. Он сказал, что ему надо найти сына и его лошадку, которые так и не вернулись с большого-большого поля.
С тех пор он всё ходит и ходит по полю. И зовёт, и зовёт… Может быть, и самого уже нет давно, а голос остался. Слышишь, Дзелинда: ветерок вдали шелестит? Далеко-далеко… Это он… Я его часто слышу, особенно ночью…
Однако, пора в дом возвращаться. Разговорился я, а тут дождь уже начинается, накрапывает. Так и промокнуть не долго. Ага, и папа твой в окно выглядывает, волнуется, поди…
- Антон Макарович! Не волнуйтесь! Мы с дочуркой Вашей уже идём, идём! Проголодали-ись! На свежем-то воздухе!
Шаг 13
- Дорогой папа, дорогой Григорий Потапович! Мы с вами уже больше месяца находимся в гостях и до сих пор так ничего и не придумали для того, чтобы найти Джеликтукона. Почему? Почему надо ждать? На наши объявления никто не откликнулся. Наши поиски в окрестностях Ариведерчи ничего не дали. Мы были и в березовой роще, и на речке, и в малиннике, и к озерам ходили, и до самой Косоедовки по всем кустам, лугам да полям… И всё напрасно. Неужели нет никакого выхода? Неужели всё пропало? Бедный, бедный мой Джелик! – Дзелинда разрыдалась.
Все трое находились в гостиной. Темнело. Хозяйка включила торшер. Мягкий свет наполнил комнату. Вдалеке за открытым окном внезапно прозвучал и затих одинокий собачий лай... Зябко по-осеннему прошелестели яблони в саду. Послышался приглушенный ленивый топот лошади Антона Макаровича. Пржевальский и профессор сочувствующе смотрели на девушку и молчали.
Наконец, когда рыдания стали стихать, отец приобнял Дзелинду Антоновну и тихо произнес:
- Он жив. Просто не может вернуться, потому что находится в другом, не нашем мире. И что-то его держит там. Никакие замки, никакие запоры, никакие расстояния – ничто не смогло бы удержать его там. Потому что он – необыкновенный. Есть только одно средство связать его по ногам и рукам…
- Какое?..
- Слово. Он кому-то дал слово не появляться здесь, не возвращаться… а крепче
данного слова нет ничего на свете.
- Но если он не может вернуться, потому что его держит слово, то нас ничто не держит. Пойдемте к нему. Папа, ты знаешь, куда идти?
- Нет.
- Но кто-то знает?
- Кто-то знает. Но не скажет.
- Почему?
На лестнице послышались тяжкие шаги. Нечто большое нечеловеческое поднималось
гостиную. Дзелинда замерла от ужаса…
В темном проеме медленно раскрывающейся двери показалось копыто. Профессор схватился за сердце. Дзелинда зажмурилась и, холодея, крепко прижалась к отцу.
- Ты пришла? – ласково произнес Антон Макарович. – Хочешь кусочек сахара? Возьми
сама из сахарницы, она на столе. Только не опрокинь.
В ответ послышалось довольное фырканье. Любопытство пересилило, и Дзелинда очень осторожно приоткрыла глаза. Возле стола посредине гостиной стояла лошадь Пржевальского.
- Друзья мои! – воскликнул Пржевальский, - у меня нечеловечески умная лошадь! Всё то время, которое мы потратили на поиски Джеликтукона, я наблюдал за ней со стороны. И знаете почему? Потому что она тоже искала его! Ходила, бродила по селу и за селом и нюхала своими нежными ноздрями воздух. Все видели, как она преображается на ветру? Это неспроста! У неё замечательный нюх, она улавливает не только существующие, но и воображаемые запахи. Настоящая потомственная ищейка! И вот сегодня она превзошла саму себя. И я это почувствовал, да, почувствовал, потому что знаю её повадки с той поры, когда она была сущим жеребенком. Она сумела разыскать запахи прошлого, запахи другого мира! Я абсолютно уверен, что она нашла следы Джеликтукона! Где же он? Хватит есть сахар, показывай! – строгим голосом
воззвал к лошадиной совести мудрый Антон Макарович.
Лошадь немедля оробела и отвлеклась от лакомства. Впрочем, сахарница всё равно была уже пуста. Оглядев присутствующих томным лошадиным взором, она повернулась ко всем спиной и вышла из комнаты. Троица двинулась за ней,
предвкушая встречу с Джеликтуконом. Однако животное направилось на кухню.
- Бессовестная! – вскричала девушка, - мы человека просим тебя найти, а ты по кухням таскаться вздумала! Сладкой жизни ищешь?
Тем временем лошадь Пржевальского полезла в шкафчик возле раковины, где никакой пищи не было, но находилось пустое на тот момент мусорное ведро и всякое-разное кухонное старье. Из моды всё это давно вышло, а выбрасывать ещё жалко…
Животное разбросало по полу всё, что, по лошадиному мнению, было здесь лишним, и достало наконец мягкими цепкими губами … детскую кастрюльку.
Ту самую!
Шаг 14
Ничего в ней особенного нет. Ничто не напоминает о случившемся в углу огорода. Просто кастрюлька и всё. Без крышки. Маленькая. На голове ( профессор примерил) смотрится, как высокая тюбетейка с дырявыми ушами. Залезть в неё целиком – физически совершенно невозможно. И тем не менее – ведь это же было!
Ну, и что толку, что лошадь нашла кастрюльку, про которую все всё знали и без неё! Однако, Пржевальский настаивал на том, что это неспроста. Лошадь смотрела на него умным нелошадиным взглядом, кивала головой и трясла гривой.
Это выглядело довольно уморительно, и Дзелинда невольно улыбнулась. Они с отцом переглянулись, и Антон Макарович прошел вслед за дочкой в её комнату. Предстоял давно назревавший семейный разговор.
Тем временем, профессор с кастрюлькой на голове направился вниз, в сад. С тех пор его никто не видел. Возможно не потому, что его здесь больше не было, но потому, что там, где был он, отсутствовало Ариведерчи. Впрочем, сами селяне не гадали по этому поводу. Они понимали, что великий Хальмер-Ю ушел искать сына. Люди одобряли такое решение.
Кстати, многие опять же видели его, но не до исчезновения, а перед этим. Однако, зная о том, что он до своего исчезновения и без того находился в селении, не придали особого значения такому факту. А факт заключался в том, что он присутствовал в разных местах села одновременно… и везде было понятно, что это не кто иной, как именно он сам, а не двойник, тройник или какой-нибудь четверник…
- Ты знаешь, о чем пойдет речь. Отец, я взрослый человек, я несчетное количество раз спрашивала тебя о правде. Почему ты никогда не говоришь мне о маме?
Кто она? Где она? Как я родилась? И почему у меня всегда был ты, но никогда не было рядом её? Как будто я родилась только от отца! Ты же понимаешь, что такого не может быть! Я хочу знать правду! – голос Дзелинды прерывался от волнения, но она решила на этот раз идти до конца и добиться права на знание истины от Антона Макаровича.
- Ты хочешь знать правду? Всю правду до самого конца? Ты действительно хочешь её знать? Посмотри мне в глаза, доченька! Посмотри на меня и повтори ещё раз: «Я хочу знать всю правду! До самого конца! Всю-всю!» Что ты молчишь? Повтори мои слова! Почему у тебя трясутся руки? Почему ты не смотришь в глаза? Ты плачешь? Нет? А что это тогда? Что это на щеках? Что? Разве не слезы? Нет? Ты же лжешь! Это слёзы. Да, слёзы. Почему? Тебе же всего лишь хотелось знать правду! Или не хотелось? А теперь? Хочется? Уже не надо? Уже знаешь? Всё? Всё-всё? Надо же… Ничего ты не знаешь. Не можешь знать и не должна знать. Пока не наступит время и для этого.
Ну, не плачь, не плачь! И, пожалуйста, доченька, не спрашивай, не спрашивай, не спрашивай больше у меня ничего ни про какую правду!!! Зачем она? Кому? Ни тебе, ни мне, никому на свете она не нужна! Легче от неё не станет никому, поверь отцу…Есть только одна настоящая правда, только одна, и ты её тоже знаешь: я тебя люблю!!!…
Чуть помедлив, Пржевальский добавил:
- И живу только ради тебя…
Они обнялись. В глазах у обоих блестели слёзы. За окном брезжил рассвет. Они ещё не подозревали, что в Ариведерчи начинается первый день без профессора Настарбинского.
Профессор шел вдоль берега моря по мокрому песку. Его следы тянулись ровной одинокой строчкой, видимые до тех пор, пока волны окончательно не слизывали их с берега. Никаких иных следов видно не было. Над тягучим морем текло ленивое небо. Хальмер-Ю шел, глядя на песок времени у себя под ногами и размышлял…
Может ли существовать нечто вне времени? Да, может. Поскольку время – лишь одна из единиц измерения пространства. Мы существуем во времени, но это необязательно, мы способны существовать и вне его. Ибо то существование, как энергия, не везде обладает временем. Оно обладает возможностью иметь и иные свойства, для которых нет необходимости в присутствии времени.
Само Мироздание, порождающее вселенные, безусловно, обладает разумом мыслящего существа. Оно способно присутствовать целиком в каждой своей части: от неизмеримо великой до невообразимо малой. И именно потому, что присутствует как внутри времени, так и вне его.
Шаг 15
- Ты все-таки отыскал меня! – мрачная Халей гневно трясла головой и возносила к небу корявые старческие пальцы. Будто не Джеликтукон разыскал ее на склоне дня среди ослепительно белых дюн, а наоборот - она его настигла.
- Отпусти детей! – возмутился герой.
- Ты знаешь историю маленьких сихиртя и больших людей твоего племени? Знаешь? Знаешь? Знаешь?!
- Отпусти детей! Иначе…
- Что? Ты знаешь, как вернуть их домой? Да? Тогда забирай их, забирай, великий герой! Расправишься со мной? Посмотри на меня, на маленькую старую женщину-сихиртя. Ликуй, восхищайся собой, богатырь. Другим расскажи, похвастай своим ничтожным подвигом. Люди будут в восторге от твоей храбрости - великий победитель маленьких старушек. Давай, начинай. Я своё отжила, мне всё равно.
- Я не трону тебя, верни детей домой. Я знаю, что ты колдунья, ты можешь всё.
- И ты можешь всё, если захочешь, но ты не знаешь об этом.
- Как?
- Поверь себе. Страшное – страшно. Ужасное – ужасно. И если ты говоришь, то говори правду. А если ты не говоришь правды, то лучше бы тебе не говорить совсем. Лучше бы тебе родиться немым и слепым, и глухим. А еще лучше – не родиться вовсе.
Джеликтукон растерянно вслушивался в затихающее время от времени бормотание полубезумной старухи-сихиртя… и ждал. Терпеливо настойчиво ждал.
- У тебя есть слово, порождающее миры, у тебя есть всё, а ты слаб и бессилен против меня, ничтожной и слабой… Ибо ты не знаешь силу слова своего.
- Какое слово? Скажи! Назови его!
Сутулые плечи старушки Халей затряслись от беззвучного смеха. Колдунья ещё долго приходила в себя от непонятного Джеликтукону приступа веселья.
- Слово твоё в тебе. Не бросайся им, ибо назад его не вернёшь. А без слова нет и тебя… Знаешь ли ты, человек, чем грозит появление твоего племени моему? Всегда, где бы ни появлялись люди, после их прихода мои соплеменники погибали. Ты видел насколько люди сильнее и крупнее нас? Они всегда пользовались этим. Губили, убивали, мучили моё племя. Убивали насмерть обычными палками, камнями, как бескрылых, беспомощных пингвинов. Сначала нас. Потом наших доверчивых мамонтов, привыкших, что за ними ухаживают, а не… Не ледники, не морозы – человек уничтожал всё живое, и нас, и мамонтов, и рыбу, и море, и горы - всё вокруг убивал человек. Остатки нашего племени пытались спастись. Но люди находили нас, где бы мы ни скрывались. Находили и убивали просто так, ради развлечения. Потому что мы – маленькие…
Старуха замолчала. В этот раз молчал и Джеликтукон. Он не знал что сказать. И не знал – что теперь будет. Волшебница Халей почувствовала это. И тон её голоса стал мягче.
- А потом мы исчезли с лица земли. Но осталось слово. Живое слово сихиртя. И оно прозвучало там, где нет времени. И тогда там появился вихрь. Время пыталось обрушиться, пыталось ворваться туда, но рассыпалось, бессильное перед словом. И тогда время исчезло, оставив после себя пески и воду, воздух и солнце, и наших мамонтов… Мы ходим по сыпучим пескам времени, окунаемся в море времени, ездим на мамонтах времени, но. Самого времени здесь нет. Это всё – что осталось после него.
А ты и человеческие дети явились сюда оттуда, где оно, наверное, есть. И это опасно. Люди захотят появиться и здесь. Тогда нас не станет нигде.
Я верну детей обратно. Они ещё маленькие. Они не поймут, не запомнят, где они были. Не вернутся сюда. Но не ты. Ты не сможешь забыть. И не сможешь солгать другим. Я вижу.
- Так что же тогда делать? Убить меня?! – воскликнул Джеликтукон.
- Халей называют злой, непонятной. Её боятся, её обходят стороной. Но Халей никого не убивала, и никому, кроме чаек, не приносила вреда. Мне ничего не нужно от человека. Почти ничего…
- Почти? Значит, есть надежда, есть выход?
- Да, есть.
Шаг 16
Она поманила Джеликтукона пальцем, похожим на дважды сломанный корявый сучок. Когда он приблизился и склонился над ней, ведьма внезапно троекратно ткнула ему в грудь своим пальцем. Потом она трижды коснулась тем же пальцем песка возле неё и быстро отошла в сторону.
Песок зашевелился и, крутясь, образовал три сыпучие воронки. В самой середине каждой из воронок началась пульсация . Песок в них потемнел и набух. Сквозь него толчками, как сердцебиение, стала пробиваться вода.
«Родники!» - догадался юноша. Вода в родничках пульсировала всё чаше. Из трех образовавшихся чашеобразных углублений в песке всё выше и выше поднимались водяные столбы. Наконец, они застыли на месте. Вода, сверкая на солнце, осыпалась, как стекло. И на ее месте остались спящие стоя дети. Те самые.
- Я возвращаю их домой, - сказала Халей. – При одном условии!
- Какое условие нужно тебе? Ты знаешь, что я согласен на всё. Отберешь у меня жизнь?
- Не торопись, подумай. Мне не нужна твоя жизнь. Она не вернет к жизни погибших сихиртя. Но она должна спасти оставшихся в живых.
- Как?
- Твое слово. Ты просто должен пообещать то, чего не посмеешь нарушить никогда и нигде. Кто бы тебя о том ни просил.
- Что я должен обещать, Халей? Что?
- Обещай, что никогда не вернешься в тот мир, где ты жил до сих пор. И не сделаешь ни одной попытки к этому. Даже в мыслях. Только тогда тайна сихиртя останется тайной для людей.
- Хорошо. Я обещаю.
- Ну, что ж. Ты сказал. Все слышали!
Джеликтукон хотел переспросить: кто они – эти самые «все», если кроме спящих детей рядом не было никого. Но не успел. Песок вокруг него вдруг вздыбился, загрохотало стремительно приближающееся море, небо над головой дрогнуло, и с него посыпались звёзды…
Когда юноша очнулся, рядом не было никого. И ничего, даже песка. Голая, плоская и твердая, как камень, земля. А вдали – ржавый указатель с надписью «Шестые пески». Джеликтукон посмотрел вверх. На месте неба тоже ничего не было. Как так? А вот так.
- Дети уже дома. Я сдержала обещание, - раздался из небытия знакомый голос колдуньи. – Помни и ты о своём слове. Если ты нарушишь его… случится непоправимое. Прощай.
«Надо подняться с земли» - подумал Джеликтукон. И в то же мгновение он начал подниматься в воздух. Всё выше и выше. «Куда я?» - удивился он, - «Надо вернуться». И тотчас же оказался на том же месте.
«Хочу пить,» - подумал юноша и представил себе запотевший стакан минеральной воды. Рука его отяжелела. Только что воображаемый стакан холодил ладонь.
С этого момента для Джеликтукона началась новая эра жизни. О чем бы он ни подумал, всё тотчас же осуществлялось.
Сколько дней или лет прошло таким образом: он не знал. И это не имело никакого значения. Джеликтукон мог жить везде: в открытом космосе, внутри любой звезды, внутри взрыва, внутри камня и любой материи, посреди любой вселенной, во времени и вне всякого времени. Любые воображаемые им формы существования пространства и материи в нем немедля оказывались существующими. Ему не было необходимости возвращаться в прошлое или устремляться в будущее, ибо и прошлое и будущее принадлежали его настоящему. Он видел рождение его Вселенной от самого начала. И знал всё о её конце, но не захотел там присутствовать.
«Но если я могу всё, то почему бы не создать ещё одну Вселенную, где будет всё то же, что окружало меня прежде? Я ведь не нарушу тем самым своего обещания, не переступлю через своё же слово?» - так подумал Джеликтукон. И Вселенная появилась. И там нашлась такая же планета с существами как две капли воды похожими на людей.
И было много умных стариков, похожих на его отца. И много девушек было, похожих на Дзелинду… Но это были не они. Просто похожие, но не они. Между теми, настоящими и Джеликтуконом , словно пропасть, лежало Слово, отданное ведьме Халей в обмен на трех малышей: двух девочек и одного мальчика.
Однажды во сне он услышал знакомый голос, зовущий его. Это был голос Хальмер-Ю. Отец звал его откуда-то из запредельного далека. Разобрать слова было невозможно, словно при радиосвязи – во сне постоянно возникали сторонние шумы и помехи, но то, что это был голос профессора - Джеликтукон не сомневался.
И вот он проснулся. Что делать? Искать наяву отца, голос которого слышал во сне? И как? Ничего ведь вокруг не изменилось. Захотеть, и всё исполнится? Нельзя, потому что дано слово…
Шаг 17
Профессор очнулся на бугре возле старого покосившегося указателя с проржавевшей надписью «Шестые Пески». Отовсюду слышался гул моря. Дул монотонный ветер, пахнущий водорослями. Понизу вдоль поверхности суши, сходясь и расходясь, струями шероховатого блеклого пламени летел пылевидный песок… Хальмер-Ю поднял голову. Высоко в дымчатом небе тускло светило матово-стеклянное солнце.
В памяти профессора забрезжило воспоминание об одной странной сказке, которую как-то случайно рассказала ему в Ариведерчи маленькая мудрая девочка. Та самая, которая первой вышла из кастрюльки, когда произошла эпопея с песком, прилетевшим из Косоедовки.
Однажды все дети в городе договорились вместе сходить в лес за грибами. Город был небольшим, зато лес вокруг него – огромным, сказочным. В городе всё уже известно, а в лесу всегда есть такие места, где редко кто бывает. А еще есть места, где удобно прятаться от других и даже можно нечаянно заблудиться. В общем, настоящие приключения, которых сидя в городе ни за что не дождёшься.
И вот ушли ребятушки за грибами. Ходят по лесу. Аукаются. Траву беспокоят, кусты раздвигают, ищут, одним словом. Сначала возле города никому не везло. А потом, как в лес углубились, начали помаленьку находить. У кого-то сыроежка появилась, у кого-то опёнок, потом маслята, а потом как пошла удача за удачей: и подберезовики, и подосиновики, и даже белые грибы начались! Перестали ребята после каждой находки друг друга подзывать да хвастать, некогда! Только одному мальчонке всё никак не везло. И слева и справа от него грибники уже почти полные ведра грибов тащат, а он всё мимо да мимо… Одни поганки да мухоморы. Совсем паренек раскис. Уселся на валёжину. Никуда не хочет идти. Обидно.
День стоял светлый, погожий. Сидел мальчик на краю чудесной лесной полянки. Птички щебечут. Солнышко искрится сквозь кустики. А что это там под кустиком сверкнуло? Или показалось? Подошел мальчик, нагнулся. Вот это да… Лежит под кустиком прозрачный сияющий хрустальный шар. Не очень большой, правда, как раз в детских ладошках умещается.
Взял его незадачливый грибник в руки и замер завороженный красотой. Из самой серединки шара исходил свет, как от солнышка. Любовался мальчонка волшебным солнышком, и так крутил в руках и этак. И вспомнил, что в городе в сувенирном магазине видел похожие шары, но без солнышка внутри, а со снегом. Встряхнешь такой шарик, и внутри него будто бы метель начинается, тоже красиво. Просил же маму купить, не взяла. Ну, и не надо! Этот шарик ещё лучше, ещё волшебней, тем более, что сам нашёл!
Забыл паренек про грибную охоту и про товарищей своих. Шариком все мысли заняты. Решил тряхнуть находку, посмотреть: что получится. А вдруг тысячи солнышек посыплются? Только потряс шариком, как потемнело вокруг, лес зашумел, зашуршал, дождь пошел. Раскрыл мальчик ладошки: а солнышко внутри шара исчезло, зато дождик с тучами объявился. Решил он еще раз шариком потрясти. Ещё темнее сделалось вокруг. Град пошёл! Ух!!! Нехорошо-то как! Опять мальчик шариком трясет. Ну, докатились: вьюга – пурга - метель такая разыгралась в лесу, что про грибы всем сразу можно забыть.
Разбежались грибники-бедолаги. Остался в лесу мальчик один. Сугробы кругом. Беда. Он еще раз шариком потряс. И опять всё изменилось. Засиял шарик, как в первый раз. Потеплело вокруг. Посветлело. Снег исчез, будто и не было ничего.
С той поры появилась у мальчика тайна. Никому он шарика не показывал. Отнимут ещё. Под подушкой прятал в своей детской комнате. А днем - в коробке из-под детского паровозика. Родители ни о чем не догадывались. А он, когда все уснут, достает свое сокровище, любуется, не трясёт зря, солнышку радуется.
Но была у парня младшая сестра. Любопытная такая. Глазастая. Углядела она в дверную щелочку, что у брата какая-то новая игрушка появилась. Дождалась, когда он куда-то вышел из комнаты, и шасть к нему! Вынула шарик из коробки и побежала подружкам показывать, хвастаться.
Не тут-то было! Только входная дверь хлопнула, как парнишка наш - сразу в комнату, а там коробка раскрытая. Ах, ты! Помчался сестру догонять. Догнал во дворе уже, кричит:
- Ну-ка, верни обратно мой шарик! Отдай, говорю!
- Не дам! Жадина-говядина! Я тоже хочу играть!
Сцепились они. Девчонка в слёзы. Шарик сжала ручками крепко-крепко.
- Мама! Папаааа! А-аааа!
Испугался мальчонка, толкнул сестру. Та упала, шарик об асфальт ударился. И… и… и… Разбился! Ай!
Затряслась земля под ногами. Закачалось небо над головами. Что сейчас будет?! Как теперь жить? Прощайте все!..
Поднял мальчик сестренку, обхватил руками, зажмурился от страха-ужаса… Ждёт…
Долго глаз не открывал. Сестра хнычет, но не вырывается, тоже испугалась крепко. А вокруг вроде никто и не заметил ничего. Как так? А так: не у них же что-то упало. Раскрыли брат с сестрой глаза, смотрят под ноги. Нет шарика. Зато вся земля для них прозрачной сделалась, хрустальной, видимой до самой серединочки. И даже дальше – звёздное небо видно стало: то, которое на противоположном конце земли, внизу, под ногами.
Видно, как пылает огненное сердце земли, как оно шевелится, будто дышит. Постояли дети, постояли, и домой тихонечко пошли. Осторожно так, чтобы ножками земле больно не сделать. И другим детям и родителям своим всё-всё рассказали. Дети другие посмеялись, подразнились и разбежались в игры играть. Никто не поверил кроме мамы с папой. Мама приласкала вечером ребятишек, поцеловала в маковки, и сказала обоим:
- Умнички вы наши! Всё правильно. Землю беречь надо. Ложитесь спать, а мы с папой постережем, чтоб до утра никто её нечаянно не обидел.
Профессор улыбнулся каким-то уже своим детским воспоминаниям и подошел к указателю. Прошелся ладонью по шершавой поверхности букв. Куда идти? Если нет никакой разницы куда… И он пошел по направлению, на которое намекал указатель.
Пески всё не кончались, а силы у Хальмер-Ю безграничными не были. Через несколько тысяч шагов он захотел пить, и есть тоже. Впереди, за гребнем дюн, показалась какая-то постройка.
Несколько ржавых столбов придерживали шевелящуюся на ветру легкую камышовую крышу. Под крышей в центре находился абсолютно круглый фарфоровый умывальник с водяным фонтанчиком посредине. На Земле в середине ХХ века такие фонтанчики с живой водой были довольно популярны. Изжаждавшийся профессор обхватил умывальник, наклонился и начал пить воду.
Хальмер-Ю не успел вдоволь напиться воды, как внезапная мысль отвлекла его. Ведь что такое вода? Что она делает? Она течет. И время течет. Это известно. Кроме того, она нужна человеку, и всему живому нужна. Если в человеке заканчивается вода, то и время жизни тоже кончается. Значит, человек пьет не просто воду, нет, он пьет время в виде воды. И ест время в виде еды. И дышит временем в виде воздуха. Если их не будет, то его время очень быстро закончится.
Он обернулся. Две старые, заляпанные краской облупленные табуретки. Одна пустая. Для сиденья. На другой – ложка и миска с вареными стручками фасоли. Ну, что ж, жить можно.
Хальмер-Ю сел и приступил к принятию пищи. Заиграла гитара. Юный голос неизвестно откуда, то приглушаемый ветром, то усиливающийся вновь, запел.
Когда умру,
схороните меня с гитарой
в речном песке.
Когда умру...
В апельсиновой роще старой,
в любом цветке.
Когда умру,
буду флюгером я на крыше,
на ветру.
Тише...
когда умру!
«Лорка» - подумал профессор и отложил ложку. Гул моря был слышен и здесь. Такое впечатление, что Хальмер-Ю до сих пор шел по какой-то песчаной косе, омываемой то голубыми, то серо-стальными пенными узкими глыбами волн. Профессор встал, и попытался вглядеться вдаль. И голос вспыхнул опять. Задрожал, словно сорвался со струны, но тут же окреп…
Море смеется
у края лагуны.
Пенные зубы,
лазурные губы...
- Девушка с бронзовой грудью,
что ты глядишь с тоскою?
- Торгую водой, сеньор мой,
водой морскою.
- Юноша с темной кровью,
что в ней шумит не смолкая?
- Это вода, сеньор мой,
вода морская.
- Мать, отчего твои слезы
льются соленой рекою?
- Плачу водой, сеньор мой,
водой морскою.
- Сердце, скажи мне, сердце,-
откуда горечь такая?
- Слишком горька, сеньор мой,
вода морская...
А море смеется
у края лагуны.
Пенные зубы,
лазурные губы.
Голоса гитары и человека исчезли так же внезапно, как появились. А, может, их и не было никогда? Может, это память проснулась? Только чья и о чем? Хальмер-Ю машинально дотронулся до столба и нащупал под ладонью какие-то выпуклости на металлической трубе. Похоже на буквы. Он достал носовой платок из кармана и начал стирать налет ржавчины. Под ней обнаружилась надпись, сделанная когда-то при помощи сварки: « Колхоз имени памяти прошлого». Более там не было начертано ничего. Ни даты. Ни имени.
