Шаг 8
Всюду гул моря. Дует монотонный ветер, пахнущий водорослями. Понизу вдоль поверхности суши, сходясь и расходясь, струями шероховатого блеклого пламени летит пылевидный песок. На бугре возле старого покосившегося указателя с проржавевшей надписью «Шестые Пески» сидит задумчивый Джеликтукон. Детей рядом нет . На мокром прибрежном песке расплываются огромные округлые следы.
Из-за бугра одна за другой выглядывают три мохнатые, сутулые спины гигантских животных. К Джеликтукону медленно приближаются мамонты. Наконец они останавливаются. Их длинная, серовато-бурая шерсть начинает шевелиться и покрываться пупырышками, словно закипающая вода. Из-под неё тут и там выглядывают крохотные ручки, ножки и головы. Затем на землю, скатываясь по шерсти, падают махонькие человекоподобные существа, веселые, со звонкими голосами, в разноцветных одеждах.
Джеликтукону их не понять, но, оказывается, они знают человечий язык. Вот к нему подбежала девушка ростом с детскую куклу Барби и говорит:
- Привет, человек! Я – Нигях. Не удивляйся, мы, древний народ сихиртя, понимаем людей, знаем ваш язык. Когда-то и вы знали наш, но с тех пор, как на земле вымерли мамонты, вы утратили многие знания.
- Вы не боитесь кататься на мамонтах? Это у вас развлечение такое? Острых ощущений ищете?
Нигях надула губки и отвернулась. Но потом, что-то сообразив, вновь обернулась к человеческому юноше и терпеливо, как ребенку, объяснила:
- Мы пасем мамонтов, ухаживаем за ними, как за детьми, кормим, лечим, от морозов спасаем, без нас ни один мамонт себе жизни не представляет. Не станет нас – пропадут мамонты.
- А у меня дети пропали. Трое – мальчик и две девочки. Ты не видела?
- Я – нет, может быть мой жених – Тадым, видел? Сейчас спрошу. Тадым! Беги сюда, спросить хочу!
От группы сихиртя, копошившихся возле мамонтов, отделился молодой парнишка ростом с локоть и подбежал к довольной невесте.
- Тадымушка, познакомься, это…
- Джеликтукон, - представился вежливый лаборант неизвестных наук.
- Родной, ты не видел где-нибудь троих человеческих детей: мальчика и двух девочек?
- Видел. Вон туда побежали.
От неожиданности Джеликтукон даже привстал. Он-то полагал, что искать придётся очень долго.
- А что ты ни о чём их не спросил?
- Милая, не сердись, мой мамонт поранил ногу, и мне срочно нужно было напоить его лечебным отваром, обработать и перевязать рану. Прости, всё равно я должен был их остановить…
- Ты знаешь: куда они направились?
- Да, к старой Халей.
- Понятно. Значит, им понадобились её способности. Все знают, что Халей – колдунья.
- Пойдем, Джеликтукон, мы с Тадымом отведем тебя к Халей. Тадымушка, готовь мамонта в дорогу. Нужно спешить.
Через несколько минут Нигях с Тадымом уже помогали Джеликтукону взбираться на диковинного волосатого исполина.
Кто такая – эта Халей? Чем занимается? И чего от неё ждать? Почему прежде беспечные Нигях и Тадым внезапно так тревожно переглянулись между собой? Эти вопросы мучили Джеликтукона всё больше, но мудрые сихиртя не торопились отвечать. Вдруг всё обойдется, а они гостя потревожили?
Шаг 9
Над норой старой Халей с истошными криками вились чайки. То одна, то другая птица пыталась прорваться внутрь, но вход в неё резко сжимался, изредка хватая какую-нибудь из птиц за клюв, а потом резко разжимался и плотным воздухом, как пробку из бутылки шампанского, отбрасывал чайку вон.
- Халей, выходи! – крикнула Нигях.
- Нет, - послышалось из норы.
- Халей, дети у тебя?
- Нет.
- Неправда, дети у тебя, я слышу их голоса.
- Ничего ты не слышишь, я им рты завязала.
- Значит, дети все-таки у тебя.
- Не твое дело! Нет у меня никого, - провизжала хозяйка норы, злясь на то, что действительно проговорилась.
- Халей, зачем тебе чужие дети?
- Они теперь мои, никому не отдам!
- Научишь их воровать яйца у чаек?
- Оставь меня в покое! С вами человек! Уберите отсюда человека. Люди хуже чаек!!! Когда приходят люди, жизни сихиртя наступает конец.
Джеликтукон, конечно, ничего не понимал в языке маленького народца, но всё-таки догадался, что дети живы, и что они в норе. Он долго ждать не умел и поэтому начал делать в мокром песке подкоп в нору с другой стороны.
Но старушку Халей на мякине не проведёшь. Настоящая ведьма. Она произнесла заклятье на языке столь древнем, что даже молодые сихиртя Нигях и Тадым ничего не поняли. Когда нора была разрыта… в ней никого не оказалось.
- Зачем они сюда побежали? – сокрушался Джеликтукон.
- У Халей никогда не было своих детей-сихиртя, поэтому она и занялась колдовством, ушла из племени, одичала, питалась птичьими яйцами, быстро состарилась, - печально произнес Тадым.
Тадым говорил правду. Когда возле «Шестых песков» появились дети, они выглядели очень испуганными, младшая девочка хныкала и просила есть. Тут появилась старушка Халей ростом с детскую куклу, которая умеет ещё и разговаривать, и даже двигаться умеет. Халей прикинулась доброй говорящей игрушкой. Она успокоила детей и пригласила их в свою нору погреться и отведать свежих деликатесных яичек.
Нора у Халей волшебная, слушается хозяйку, кого не надо – не пускает, а кого надо – не выпускает. Чаек Халей нисколько не боялась. А вот сородичей да ещё с иноземцем – опасалась всерьез. И не зря.
На свете всё живое, ничего просто так не бывает. Когда Джеликтукон попытался ради спасения детишек разрыть нору, он тем самым убил её. Разрытая нора – мертвая нора. Чайки торжествовали. За считанные минуты они добили нору и развеяли её песок по ветру. Слишком долго она не пускала их внутрь, защищая свою хозяйку, пряча краденые яйца – смысл их крылатой морской жизни.
Где же теперь дети? Куда спрятала их старая Халей, ведь у неё теперь нет своей норы?
Шаг 10
Тем временем в Ариведерчи до самого рассвета проходило бурное собрание, обсуждавшее создавшуюся ситуацию. Каждый предлагал своё. Одни считали, что нужно немедленно бежать расклеивать по всем окрестным деревням и селам объявления о пропаже детей. Другие настаивали на продолжении поисков. Третьи надеялись, что власти помогут найти. Только родители никого не слушали. Мама просто безутешно плакала на кухне. А отец детей то утешал её, то порывался куда-то идти, то просто бродил по дому, словно сам потерялся.
Дзелинда держалась, как могла. Но и ей было очень тяжко. Она понимала, что её любимый, по-видимому, исчез вместе с детьми…
Вдруг послышался ужасный грохот. Крыша дома проломилась. Раздалось истошное жалобное ржание. Оказывается, ветер окончательно прекратился, и лошадь Пржевальского, парившая весь день неподалеку от хозяина, сдулась, стала похожа на сморщенный шарик. И потому, увы, она больше не могла держаться в воздухе. Лошадь рухнула на крышу злополучного дома и, чуть не плача от страха, ввалилась в гостиную.
Все, кроме Антона Макаровича Пржевальского, были просто поражены этим событием. И только хозяин лошади не повел и бровью. Он понимал, что лошади людей не предают и не бросают.
Тут же с инициативой выступил некто Хальмер-Ю (он же – профессор неизвестных наук Настарбинский Григорий Потапович, сибирский учёный, как все, конечно, помнят ). Удивительно его спокойствие и самообладание, особенно, если знать, что среди пропавших – его родной сын Джеликтукон (между прочим, он же - Дима Хорьков, а для некоторых девушек и просто Хорик)!
- Друзья! Сочувственные разговоры – это хорошо, но хочу вам заметить, что можно было бы кроме того и делать что-нибудь. Вы посмотрите: сколько нас здесь! Целая толпа. Натоптали, крышу проломили, в комнатах – насорили, во дворе всё перевернули… Давайте-ка, приберем за собой хотя бы.
Охваченные приступом совести и энтузиазма люди начали уборку.. Ариведерчевцы – большие молодцы, так дружно и быстро управлялись, словно и не село, а семья одна. В комнатах прибрали, крышу починили играючи, и в саду за деревьями поухаживали, в огород перебрались. Батюшки мои! А это ещё что такое?
В самом конце огорода справа возвышалась невесть откуда взявшаяся гора песка, а рядом с ней несколько раздраженных косоедовских мужиков. Гора разрасталась буквально на глазах. Позади неё тянулся шлейф песка и пыли начинающийся от соседней Косоедовки.
- Ну, что, соседушки! Воруем песочек-то, а? И кто платить-то будет за эту безобразию? – возмущались косоедовцы.
Позвали Пржевальского разбираться. На него косоедовские почему-то шибко надеялись: человек чужой, незаинтересованный как бы. Лошадь сама пришла. Настарбинский прибежал. В общем, весь народ собрался, все диву даются: откуда взялось такое на их головы?
Дело в том, что самый лучший чистый песок во всей округе был на речке Косоедке. И тамошние мужики всегда при случае им приторговывали. А тут – такой грабёж среди бела дня! Песок сам начал подниматься в воздух и целенаправленной струёй переселяться в Ариведерчи.
Обнаружили утечку косоедовские ещё с ночи, а к утру уже точно знали, куда переселяются их законные заработки.
- Убыток-то какой, а! – сморкаясь в платочки, жаловались они Антону Макаровичу. – Вы, барин, человек интеллигентный, умный, про конец света всё знаете. Купите у нас песочек-то, а? А потом этим оброк назначите, оберете их, чтоб неповадно было. В накладе не останетесь. Эвон сколь песочку прибыло. Сгодится же куда-нибудь.
Пожарский всему верил, собрался уже кошелёк доставать, но тут вмешался Григорий Потапович.
- А тут никто не просил никакого песка. Забирайте его себе. Он же сам прилетел. Никого об этом не спрашивал.
- Неправда! Спрашивали его ваши.
- Кто?
- Вот этот…
И тут один косоедовский мужичонка указывает пальчиком на отца пропавших малышей.
- Так я всего одно ведро просил! Для дочурки младшей. Она очень хотела поиграть в песочек. Бедная моя девочка… Что ж вам: и ведра теперь жалко?
- Погодите! – воскликнул профессор. - Тут надо разобраться! Вы это ведро песка куда девали?
- В угол огорода высыпал. Возле забора.
- Там, где сейчас растёт гора песка?
- Точно.
- А, ну-ка ребята! Давайте-ка песочек этот раскопаем!
Не вполне понимая зачем это надо, народ всё же принялся раскапывать песочную гору. Однако всё оказалось не так просто: чем старательнее копали ариведерчевцы, тем больше песка летело в кучу с Косоедовки. Людские силы начали иссякать. Тогда профессор сузил рамки задачи:
- Не будем пытаться разбирать всю песочную гору. Попробуем сделать подкоп под неё. Нам важнее всего попасть в центр кучи, к тому первому ведру песка, с которым играл ребёнок.
Дзелинда, копавшая наравне со всеми, подошла к Настарбинскому и, тяжело дыша, чуть не плача, спросила:
- Григорий Потапович, Вы можете объяснить, что мы делаем? Неужели какой-то изверг… мы ищем… мы… там тела ребятишек и Хорика?
- Нет. Уверен, что нет. Но я так же уверен, что там – разгадка их исчезновения. А уж внутреннее чутьё профессора неизвестных наук, моё чутьё на такие вещи, поверь мне, ещё ни разу меня не подводило!
Даже косоедовские злыдни не устояли, сжалились над родителями детей и примкнули к копателям. А уж чалая лошадь Пржевальского и вовсе батрачила, как ломовая: перевозила тележки с песком. Через какое-то время появился и небольшой сельский экскаватор. В песке было всё вокруг: и огород, и сад, и даже прилегающая к дому улица.
Наконец, узкий лаз в середину песчаной горы был прокопан. Чья-то лопата звякнула о металл…
И вот уже вывалявшийся в песке профессор Настарбинский выкарабкивается из лаза. Как раз вовремя, потому что временные деревянные подпорки и кровля подкопа начали обрушаться. Кстати, почему-то тут же прекратился песчаный ветер из Косоедовки. Но профессор даже не оглянулся. Всё его внимание было приковано к маленькой эмалированной кастрюльке. Он вытряхнул из неё остатки песка, закрыл глаза и опустил руку в кастрюльку.
И не достал рукой до её дна. Вдруг он почувствовал, как с той стороны чья-то маленькая ручка вцепилась в его ладонь. Старик не растерялся, а тут же обратился к Пржевальским, которые стояли рядом:
- Скорее! Тяните скорее кастрюльку за края!
Дзелинда и Антон Макарович вцепились в края кастрюльки и потянули их в разные стороны. Кастрюлька начала расширяться. Вот она уже шириной с колесо легкового автомобиля! Профессор потянул свою руку и… о, чудо! Прямо в его объятья выпала из кастрюли маленькая живая и целая девочка, младшая дочка гостеприимных хозяев дома.
И вот уже все трое ребятишек ко всеобщему восторгу в крепких объятьях плачущих от счастья родителей.
- Григорий Потапович! Миленький! А Хорик мой? Скорее, тяните!
… Сколько рук тянулось внутрь кастрюльки. Сколько людей звали Джеликтукона. Но он так и не появился. Ни в этот день. Ни на следующий. Ни через неделю, Ни через месяц… Больше никто и никогда не появлялся из волшебной посудины… Никто. И никогда.
Шаг 11
Дети так и не смогли ничего толком объяснить. Никакого Джеликтукона они не видели с тех пор, как прыгнули в кастрюльку в родительском огороде. Зато видели сначала добрую говорящую куклу-старушку, которая позвала их к себе домой. А потом она стала злой говорящей куклой, связала их и велела молчать. Они слышали откуда-то снаружи сначала гортанные птичьи крики, потом голоса, говорившие на непонятном языке. Потом дом начал обрушаться и старуха произнесла какие-то волшебные слова и заколдовала их, потому что они сразу заснули. А когда проснулись, то перед ними оказался светлый колодец и рука профессора Хальмер-Ю. Вот и всё.
Дзелинда, бедная Дзелинда! Она стала печальной и неразговорчивой, избегала людей и много времени проводила в одиночестве… Даже отец не мог утешить её. Сначала он пытался её куда-то звать, брать с собой на конные прогулки по Ариведерчи. Он даже купил для этого конную коляску. Но всё было напрасно. Тогда он попросил Настарбинского поговорить с его дочерью, впрочем, горе сблизило их и без того. Ведь пропавший приходился родным сыном для Хальмер-Ю. И его отцу тоже было очень нелегко…
Счастливые ариведечевские родители разрешили Пржевальским и профессору жить у них в доме сколько те захотят. И однажды, когда Дзелинда и Хальмер-Ю молча сидели в саду на скамеечке и знали, что оба думают о Джеликтуконе, Дзелинда пересилила себя и спросила:
- Мне кажется, что он всё-таки жив. Просто не может вернуться.
- Я тоже так думаю, дочка. Я верю в это… Знаешь, иногда мне представляется, что тот мир, который мы видим... всего лишь кажется нам... На самом деле в нем может быть все совсем по-другому, на самом деле мы даже не знаем: есть ли он?
Человек пытается поймать свою тень. Наконец, ему удается прихлопнуть рукой тень своей руки. Поймал? Нет. Потому что под рукой нет ничего – ни света, ни тени. Там небытие.
О том, что нет прошлого , и нет будущего – писалось и говорилось много раз. Прошлое есть только в памяти. Будущее – только в воображении. Но есть ли настоящее? Тот самый миг, когда мы живем: его ведь тоже нет, доченька.
Ты знаешь, что время можно делить бесконечное число раз. И каждый раз, разделившись, часть его окажется в будущем, а часть – в прошлом. Каким бы коротким не оказался получившийся отрезок времени, его можно снова разделить пополам. И так – до бесконечности. И что в остатке? В остатке ничего…
Значит, мы живем вопреки нашей человеческой логике. В том времени, в котором нас, по нашей же логике, ещё или уже нет. И тогда то, что мы есть, соответствует не нашей, не-человеческой логике.
И органы чувств, данные нам, показывают не то, что есть, а то, что нам дано видеть и чувствовать… А что есть – мы не знаем… у нас нечем это почувствовать и познать…
Да и что такое – сознание, осознание – разум, душа – в чем они находятся? Каковы они? Знает ли это кто-нибудь? И уверен ли он в том, что это его знание соответствует не его – выдуманной, привидевшейся, причувствовавшейся, а действительной реальности?
В ответ Дзелинда ничего не сказала, только обняла старого усталого человека, потерявшего во времени и пространстве единственного ребенка…