Буэнос-Айрес находится в центрально-восточной части Аргентины, на западном берегу гигантского залива Рио - де-ла-Плата, что значит «Серебряная река». Это самая широкая река в мире. В самом узком месте её ширина 48 километров, а в самом широком – 220. Река выносит в океан громадное количество ила, песка и глины, их желтоватый шлейф виден в открытом океане на расстоянии до 120 километров от берега. На берегах Ла-Платы расположены две многомиллионные столицы государств – Буэнос-Айрес и Монтевидео. Причем, из одной в другую гораздо легче и быстрей долететь на самолете, чем переплыть реку…
Извините, отвлекся. Я только что видел полярное сияние. Оно переливалось и медленно двигалось в небе, завораживая взгляд своим грандиозным явлением. Какая красота! Я пишу о нашем путешествии по Южной Америке, находясь у полярного круга – на Крайнем Севере. Это так удивительно: писать здесь, на краю земли, о противоположном её крае!
Наверное, примерно такое же чувство испытывала моя супруга, когда во время прогулки по Буэнос-Айресу заметила вдали три мачты большого парусного корабля и воскликнула: «Давайте пойдём к морю!» Но никакого моря в Буэнос-Айресе нет, только очень большая и мутная река. Впрочем, в тот день и до неё мы тоже не дошли.
Но мы дошли до широкого канала, где стоит тот корабль. Называется он - фрегат "Президенте Сармиенте" и с 1964 года является музеем. Корабль был построен в Британии и спущен на воду в 1897 году. Экипаж 350 человек. Фрегат специально построен как учебный, за время своей службы (находился в активном составе аргентинского флота до 1938 года, в качестве стационарного учебного судна до 1961 года) совершил 6 кругосветных плаваний, провел 37 морских кампаний и прошел больше миллиона морских миль. 23 тысячи моряков прошли обучение на его борту.
Нет, мы не пожалели о том, что дошли до канала. Мы увидели множество изящных судов, целый яхт-клуб. Мы прошлись по деревянным доскам Пуэнте-де-ла-Мухер, что в переводе с испанского означает «Женский мост» или «Мост женщины». Мы дышали теплым, бархатным солнечным воздухом аргентинских набережных. Моя дочь, первой заметившая возле набережной скульптуру девочки с распахнутыми перед небом руками, не зная, что это Максима – королева Нидерландов, назвала её девочкой, впервые увидевшей дождь. Вернее, радугу от дождя. И, знаете, в некотором смысле, она, наверное, права. Символически, философски, для нас, зрителей, так оно и есть.
Через несколько дней, уже после Бразилии, после Копакабаны, Сахарной головы, Христа-искупителя и грандиозного водопада Игуасу мы всё-таки побывали на берегу реки Ла-Платы и полюбовались зданием клуба рыбаков. И посозерцали безбрежную речную даль, ибо противоположного берега оттуда не видно…
До XVII века этот город гордо по-испански именовался Ciudad de la Santísima Trinidad y Puerto de Nuestra Señora de Santa María de los Buenos Aires, буквально «Город Пресвятой Троицы и Порт нашей Госпожи Святой Марии Добрых Ветров». Но ветры времени смели из названия прежние слова, сохранив лишь два последних – Буэнос-Айрес. Город Доброго Ветра. А ведь я тоже родом из города, именуемого Городом Ветров. Даже фильм такой был когда-то снят: «В Баку дуют ветры». Ветры странствуют над землей всюду: от крайнего Севера до далекого юга. Очень далёкого… вот только ветры похожи, как братья…

Часть вторая
Первый день начался с дождливой теплой мороси. Но потом она незаметно исчезла, и солнце более не покидало нас до самого конца путешествия. Мы ходили по улицам и площадям незнакомого города и фотографировали самые замечательные его уголки. Что это? Как это называется? Мы почти ничего не знали, и этот ребус мне пришлось разгадывать за редким исключением уже после путешествия, сопоставляя сделанные кадры с той информацией, которую удалось собрать. Итак...

Представьте себе полый цилиндр с очень толстыми стенками. Умозрительно поставьте его вертикально на некую поверхность. При этом верхнее отверстие в цилиндре должно быть шире нижнего. Толщина верхней стенки соответственно уже нижней. Приставьте к цилиндру сбоку, не по центру цилиндра, а у одного из его краёв, предмет, напоминающий по форме кирпич, длинной стороной вертикально, короткой – к поверхности основания. Высота «кирпича» должна быть меньшей, чем у цилиндра. Верхние дальние от цилиндра углы «кирпича» должны быть скруглены, а внутренняя (по отношению к цилиндру) поверхность кирпича должна иметь небольшой загиб по отношению к центру горизонтальной проекции цилиндра. Верхняя часть материала, из которого сделаны цилиндр и «кирпич», должна быть твёрдой, но весьма пористой, а нижняя – плотной и твёрдой. Теперь возьмите в руки всю эту конструкцию, скрепите её так, чтобы никакого шва между цилиндром и «кирпичом» не было, и установите её на краю большого бассейна. Представили? Поздравляю. Перед вами – бакинская «Девичья башня» у края Каспийского моря, причем - в её не нынешнем, а первозданном виде…
Прежде всего, от всей души благодарю за интереснейшие оригинальные работы доктора философии Аббаса Исламова, писателя Лейлу Сабзали и выдающегося ученого исследователя Фаика Насибова. Мои размышления и выводы в большой степени основываются на результатах их работ. Кроме того, осознанию того, что есть «Девичья» башня на самом деле помимо изучения чужих работ и наблюдений и собственных аналитических выкладок помог… мой горняцкий опыт, навыки в геометризации природных и построенных человеком объектов.

Говорят, на Востоке, в горах, легенды живут долго. Гораздо дольше людей. Всем известно, что Лермонтова сослали на Кавказ за правдивые, обжигающие душу строки стихов о смерти Пушкина. Его отправили на войну с горцами, надеясь, что живым с войны он уже не вернётся. И Лермонтов тоже понимал, для чего его отправляют. Но он был не из тех, кто кланяется пулям в бою или прячется за спины солдат, он и в сражении оставался самим собой, втайне полагая, что однажды его действительно убьёт меткий противник. Может быть, поэтому у него - столько печальных стихов о неизбежной смерти в бою.
Но каким-то образом горцы узнали, кто перед ними. Врага на Востоке ненавидят, но поэтов чтят за их живое слово, за голос народа, звучащий в их голосах, чтят в особенности тех, кто пострадал за правду. Лермонтов бросался в самую гущу боя и, конечно, не подозревал, что в это самое время командиры горских отрядов говорили своим стрелкам: «Видите русского офицера в ярко-красной рубахе? Того, кто впереди, на виду? Не стреляйте в него. Это – поэт!» И ни одна пуля не задела Лермонтова ни в одном сражении, ни в одной стычке. В поэтов на Востоке не стреляют.
Однажды стихи спасли и меня. Это было в предгорьях Памира, в Таджикистане, где только что отгремела гражданская война. Я случайно оказался в руках вооружённых моджахедов, собиравшихся перейти реку Пяндж и доставить контрабандные товары в Афганистан. Они чрезвычайно обрадовались своей удаче в моём лице и собирались увезти меня с собой, завернув в ковёр, чтобы выгодно продать в рабство в Кандагаре. Я бы не знал об этом, но среди них имелся переводчик, он и сообщил мне с видимым удовольствием о намерениях бандитов. Я не знал их языка, не знал о них ничего. От безысходности и отчаяния я начал читать свои стихи, те, которые помнил наизусть. Что делает с людьми слово поэта, даже когда они не знают языка? Через некоторое время всё вдруг изменилось. Меня отпустили, и не просто отпустили, а прежде того расстелили передо мной дастархан (подобие скатерти-самобранки, расстилаемой на полу) с пловом, чаем и восточными яствами. И проводили, как уважаемого человека, до того дома, где я перед этим находился.

Снова напомню о неоспоримом историческом факте: Пушкин в 1837 году никого на дуэль не вызывал. Подчеркиваю еще и еще раз! Его ноябрьский вызов на дуэль был сначала им же отложен, а затем и вовсе аннулирован. Вероятнее всего он хотел дуэли, но формально в 1837 году никого на неё не вызвал. Почему? Возможно потому, что поэт при личной конфиденциальной встрече дал императору слово никого никогда более на дуэли не вызывать. И своё слово он сдержал. Инициатива вызова исходила не от него.
Дантес Пушкина тоже на дуэль не вызывал и формально имел полное право в ней не только не участвовать, но и не присутствовать. Он участвовал в дуэли в качестве представителя того господина, благодаря которому она и состоялась при его личном отсутствии.
Можно ли считать, что дуэль состоявшейся между Геккерном и Пушкиным, если бы Пушкин убил Дантеса или если бы никто никого не убил? Геккерн имел такие же основания отправить на дуэль следующего бойца – Иванова-Петрова-Сидорова и так – до бесконечности, пока кто-нибудь не убьет Пушкина, ведь сам он при этом физически в дуэли не участвует, хотя юридически – это именно его дуэль и ни чья более. Получается, что одна из сторон дуэли – бессмертна! Геккерна невозможно убить. Он не рискует собой. Разве это по правилам? Можно возразить на это тем, что посол Нидерландов рисковал жизнью сына. Но сын-то – не настоящий, не кровный, а усатая детина гренадерского роста и двадцати четырех лет. Да и причина усыновления вовсе не отцовские чувства, а чувства гомосексуальные. Это было известно всему высшему свету и тогда, в 1837 году, и позже подтвердилось перепиской любовников-гомосексуалов – старого Геккерна с молодым Дантесом. Так можно «усыновлять» мужиков до бесконечности и менять их, как отработанное резинотехническое изделие – каждые сутки. То есть, барон фактически не рисковал лично собой никак и ни в чём.
Геккерн-старший вызвал на дуэль Пушкина. Однако, лично не только не участвовал в ней, но и не присутствовал. Единственный из троих, кто сделал дуэльный вызов и при этом уклонился от самой дуэли.
Странная картина. Более чем странная. Дерутся те, кто фактически не делал вызова. А тот, кто делал вызов на дуэль… отсутствует. Фактически состоявшаяся между Дантесом и Пушкиным дуэль – это не дуэль Пушкина и Дантеса, а дуэль Пушкина со смертью. Смерть убить невозможно. Можно убить только Пушкина. Других вариантов нет.
С благодарностью принимаю поддержку в данной работе от своих порой весьма и весьма компетентных читателей и знакомых. Доктор филологических наук Геннадий Мартинович из Санкт-Петербурга – профессор кафедры литературы и русского языка СПбГУП сделал такую любезность: сообщил адрес сайта, где размещена интереснейшая статья Стеллы Абрамович «Пушкин в 1836 году». В ней я нашел подтверждение моему предположению о том, что побудило Пушкина считать имена авторов анонимного пасквиля известными ему. А главное – почему он был так уверен в этом. Для того, чтобы убедиться в правильности вывода поэта попробуем задать себе несколько вопросов, ответы на которые можно обнаружить в статье «Пушкин в 1836 году».
Сколько всего экземпляров пасквиля было составлено?
«Я занялся розысками, — писал поэт 21 ноября 1836 года Бенкендорфу. — Я узнал, что семь или восемь человек получили в один и тот же день по экземпляру того же письма, запечатанного и адресованного на мое имя под двойным конвертом» Время показало, что Пушкин был прав. Многолетние разыскания биографов не прибавили к перечисленным семи адресатам ни одного нового.
Кому именно были разосланы пасквили на Пушкина?
Его получили сам Пушкин, Вяземские, Карамзины, Виельгорский, В. А. Соллогуб (на имя своей тети А. И. Васильчиковой, в доме которой он жил), братья Россеты и Е. М. Хитрово. К тому времени, когда Пушкин обратился к Бенкендорфу, он твердо знал, что письма были разосланы только по этим адресам.
Почему пасквили попали именно к ним? Нет ли чего-то, что объединяло между собой всех этих людей?
Круг адресатов не был случайным. А. И. Тургенев, упомянув об анонимных письмах, тут же отметил, что они были посланы не всем подряд, а «Пушкину и его приятелям». И не просто приятелям, нет! Все, кто получил 4 ноября анонимные письма, были завсегдатаями одного дома - Карамзиных. Все это говорит о том, что организатор интриги с анонимными письмами был как-то связан с карамзинским салоном. Ещё Соллогуб заметил это и писал: «…письма были получены всеми членами тесного карамзинского кружка». Почти всеми. Кроме одного.

Существует множество памятников Александру Сергеевичу Пушкину. Воздвигнуты они по всему миру - разных городах и странах. Образ поэта изображен в них так, как представляют его читатели, а в первую очередь скульпторы. Пушкин – вдохновенный романтик, задумчивый, мечтательный, влюблённый… Но нет среди них одного: Пушкин любящий муж, защитник и утешитель в печали…
В воскресенье 24 января 1837 года, за считанные дни до трагической гибели поэта, квартиру Пушкиных посетил русский этнограф-фольклорист и палеограф Иван Петрович Сахаров со своим знакомцем Якубовичем. Естественно, что им кто-то открыл дверь, естественно, что хозяев дома предупредили о визитерах, тем не менее, гости застали хозяев не встречающими их, а находящимися в том положении, в каком они пребывали перед их приходом. То есть, для Пушкина и его жены то общение, которое происходило между ними, на этот момент было настолько важным, что они предпочли не прерывать его даже в виду появления сторонних людей.
Вот что вспоминает по этому поводу Иван Петрович Сахаров: «… приходили мы, я и Якубович, к Пушкину. Пушкин сидел на стуле; на полу лежала медвежья шкура; на ней сидела жена Пушкина, положа свою голову на колени к мужу. Это было в воскресенье. А через три дня уже Пушкин стрелялся». Сцена описана так, что не возникает ни малейшего сомнения в её реальности. Именно так и было. И это тот самый случай, когда не нужно никаких речей для того, чтобы любой мыслящий человек мог уяснить для себя некоторые аспекты семейных взаимоотношений Пушкиных в период, непосредственно предшествующий дуэли и смерти поэта.
Первое, это абсолютное доверие между мужем и женой. Только в таких случаях возможна именно такая сцена. Второе, между супругами нет никакого конфликта. Наталья Николаевна сидит на полу, на медвежьей шкуре, голова её – на коленях мужа. Это красноречиво говорит о том, что Александр Сергеевич любил свою супругу далеко не безответно, что и она – явно любила его, именно его, что бы ни утверждали о ней придворные сплетники и сплетницы.
Третье, несмотря на то, что трагическая развязка уже очень близка, в этой семье нет и тени разлада, который можно было бы предполагать, основываясь на досужих слухах. Но, как говорится, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать: такая сцена, явившаяся очам невольных её свидетелей, более чем красноречиво указывает на отсутствие внутренних противоречий в отношениях супругов и подчеркивает их духовное единение. Более того, в данном случае супруга ищет защиты и успокоения у своего мужа. И муж её понимает, любит и гарантирует ей свою защиту от кого угодно и чего угодно. Об этом говорит его поза сидящего на стуле – с головою жены, доверчиво покоящейся на его коленях.
При всём этом следует не забывать о том, что днём раньше произошло свидание Натальи Николаевны и Дантеса. По его настоятельной просьбе, основанной на выдуманной им же якобы грозящей опасности её родной сестре Екатерине. Только тревогой и заботой о судьбе старшей сестры было вызвано вынужденное согласие Пушкиной на тайное рандеву. Однако, едва обман Дантеса стал понятен Наталье Николаевне, она сейчас же прервала свидание, возвратилась домой и обо всем сообщила мужу, от которого и прежде не имела привычки скрывать что-либо, к превеликому огорчению бесчисленных светских сплетников, а в особенности, господина барона Геккерна.
Обязанность любящего мужа – выслушать супругу, утешить её и защитить. Пушкин – защитник и утешитель. Сцена, представшая глазам Сахарова и Якубовича в воскресный день 24 января, на мой взгляд, очевидно заслуживает того, чтобы увековечить её хотя бы в одном из многочисленных памятников поэту. Как я неоднократно упоминал в прежних своих работах: Пушкин, выйдя на дуэль у Чёрной речки, защищал не только честь своей семьи, но в первую очередь честь России. Понимала ли Наталья Николаевна истинное величие своего мужа, его значение не только для русской литературы, но и для российской истории? Вероятно, да. Есть одна известная деталь семейной жизни Пушкиных, которая, на мой взгляд, наводит именно на такую мысль. Все жёны (да, и все мужья) в личной жизни, как правило, называют друг друга некими ласковыми именами или прозвищами, например, «зайка», «лапушка»… Или же обращают само имя в его уменьшительно-ласкательную форму: Владимир – Володя, Николай – Коля, Светлана – Лана, Анна – Нюша и так далее. Естественно было бы по аналогии предположить, что жена Александра Сергеевича называла его Сашей, Шурой, Саней или ещё как-то примерно так. Однако, по свидетельствам современников, Наталья Николаевна никогда так не обращалась к супругу, хотя тоже называла его по-особенному, просто и ёмко – «Пушкин». Когда я узнал об этом впервые, меня это возмутило: помилуй Бог, что за казёнщина? Однако, со временем моё понимание такого поступка изменилось. Для Натальи именем любимого и самого близкого человека стала его фамилия. То есть, его особенностью для неё было то, что он олицетворял собой не просто самого себя – мужа своей жены, а уникальное явление в мире, которого больше нет, и не может быть нигде и ни у кого. Сашек, Санечек и Шурочек – в России много, а вот её Пушкин – один, ни с каким другим никому не спутать.
Умерла Наталья Николаевна Пушкина-Ланская осенью 1863 года. Её последние слова, произнесенные в предсмертном бреду, были обращены к своему первому мужу: «Пушкин, ты будешь жить!»

Начну с отрывка письма, которое написала мне сегодня одна читательница. «Скажите, пожалуйста, как заинтересовать читать детей? У меня племянник пошел во второй класс. Никаким уговорам не поддаётся.. Ему уже и деньги родители предлагают, но это не выход... Что же будет дальше?.. Хотя понимаю, что что-то и в нас не так. Ведь дети всегда на нас похожи. Когда он был младше, я его увлекала игрой с игрушками, теперь понимаю, что в игрушках мало толку. Сказки ему читала, а теперь он их и слушать не хочет. Все свое поведение превращает в игру и уклоняется от разговора о надобности читать…»
Действительно, проблема есть. И действительно, начинать нужно с себя. Скажу сразу: большинство взрослых не умеют читать сказки вслух. Даже авторы сказок зачастую так отвратительно читают, такими мерзко слащавыми (ну, как же – для деточек-то глупеньких и маленьких ещё читать?) ненатуральными голосами, что, будь я сам ребенком, убежал бы от такого чтения за тридевять земель, чтобы не слышать и не видеть никогда, как взрослый родной человек уродует русскую речь. Читайте нормальным голосом! Перед вами нормальные люди, пусть маленькие – но люди, а не пупсики, не мягкие игрушки и не болонки с бантиками.
Очень плохо читают поэты свои стихи. Подавляющее большинство. Отвратительно читают. Но этих не остановить. Сначала они изображают из себя чрезвычайно стеснительных, которых чуть ли не упрашивать надо прочесть что-нибудь, потом долго-долго и безумно нудно начинают пересказывать содержание того стиха, который собираются прочитать. Рассказывают, порой начиная от дня своего рождения, потом перипетий своей жизни, своих тёток, дядек и своячениц, потом ещё чего-нибудь и в итоге, когда приступают, наконец, к чтению самого стиха, их уже ненавидят все слушатели и мысленно проклинают тот миг, когда согласились выслушать этого негодяя-чтеца-поэта. А ему всё равно. Он глухарь-тетерев, токующий тысячи километров своих стихов, совершенно забыв о людях, о времени, вообще, обо всем на свете. Его не остановить ни пулей, ни самосвалом. Он будет читать вечно. Однако, я отвлекся… Извините, наболело.
Всякий раз, когда меня приглашали на встречи с детьми ( разного возраста – и в школах, и в детских садах), я мучился одним и тем же вопросом: как заинтересовать ребёнка? Как вызвать в нем интерес к литературному произведению? Как привлечь внимание маленького человечка, у которого шило в попе, которому трёх минут спокойно не сидится, а пять минут – это уже пытка невыносимая?
Помню, пригласили нас троих взрослых людей – литературоведа, поэтессу преклонных лет и меня в качестве сказочника, в школьный зал, куда загнали несчастных пятиклашек, которым охота в коридоре побегать, чтобы они, так сказать, соприкоснулись с «миром современной литературы».
Минут 10 литературовед рассказывала детям о чем-то умном, правильном и невероятно от них далеком, учёными литературоведческими словами-терминами закидала и меня, и даму-стихотворщицу, как гранатами. Про детей молчу: зал жил и жужжал втихаря (и не очень втихаря тоже) собственной жизнью. Дети просто ничего не слышали: они этого физиологически не могли услышать. Им, как говорится, было фиолетово о чём там, на сцене, шкворчат какие-то странные пришлые люди.
Затем представили поэтессу. Она начала. Ну, примерно так же, как все поэтессы начинают. Впрочем, я, кажется, про чтение стихов уже высказывался. Так что пропустим. Хотя мадам в длинных театральных перчатках и с пером в прическе, претендующим на страусовое, выглядела довольно занятно – для взрослого. В общем, поэзия отняла ещё 25 минут жизни у детей.
Настала моя очередь. Ну, как, как привлечь внимание ребёнка, который уже столько времени отсидел в зале, отвертел головой и надрыгался ногами? А до избавительного школьного звонка осталось всего несколько минуточек! Я не помню дословно, но сказал я им примерно следующее: « Здравствуйте, дети! Вы думаете, что я вам сейчас сказки буду читать? Нет, я не буду вам читать ничего. И вы мне тоже ничего читать не будете. Договорились?» ( Всебщее ликующее: «Да-ааа! Урра!») «Вы мне всё покажете сами! Все мои сказки. Хватит сидеть! Ну-ка, марш на сцену!»
Представьте себе, что тут началось! Ликующей толпой юные зрители рванулись на сцену и в считанные секунды заполонили её. Действовать надо было быстро, весело и решительно. Я немедля принялся расставлять их по сцене особым образом: так, чтобы как можно большему числу детишек досталась хотя бы малюсенькая, но собственная роль. И мы начали играть сказку: изображать её. Это оказалось настолько интересным для них, что школьного звонка… никто не расслышал. Они шумели, смеялись, толкались, счастливые. Но каждый сыграл до конца свою даже самую крохотную роль. Никто никуда не сбежал, не покинул своего «поста». Наоборот. Когда сказки кончились ( а пришлось сыграть почти всё, что принес читать) юный народец не хотел расходиться, даже самые вертлявые. Те, пожалуй, не уходили дольше всего.
Мы расстались друзьями. Напоследок сфотографировались. Не верите? На всё это - есть фото. Могу предоставить. Так всё и было.
Когда-то великий поэт Райнер Мария Рильке написал стихи, впоследствии переведённые на русский Борисом Пастернаком. Там есть строчки, которые, как мне кажется, объясняют суть многих явлений:

«…Когда б мы поддались напору
стихии, ищущей простора,
мы выросли бы во сто раз».

Не надо запрещать детям то, что для них так естественно. Не надо навязывать детям то, что так неестественно для них. Поддайтесь «стихии, ищущей простора», и вы вырастете – во сколько раз – не скажу, но вырастете. И дети вырастут с любовью к книгам, к сказкам и волшебству литературы.

Когда-то честное слово стоило дорого. Под честное слово заключали мир, под честное слово возили товары за тридевять земель, за честное слово шли на смерть.
Слово по силе своей было равно боевому оружию. На одних рыцарских турнирах сражались на копьях и на мечах, а на других – поэтическим искусством. К слову прислушивались. За слово могли казнить, отправить на каторгу и в ссылку. За слово могли спасти от гибели, выручить из беды, дать взаймы огромные деньги. Сказанное слово – было и печатью и подписью: сказал – сделал, не можешь сделать – молчи. Словом можно было выиграть войну: переубедить вражескую армию и привлечь её на свою сторону. Мир - держался на честном слове, потому что оно было честным, потому что люди верили в его честь…
Прислушайтесь к голосам в ЛЮБОЙ нынешней рекламе – они противоестественны. Они явно лгут, и по интонации это чувствуется сразу. Слово обесценили, унизили, превратили в мусор, в ничто.
Сначала произнесённое, а затем и печатное слово стало пустым звуком и просто печатной краской. Потому и не читают больше книг. И не будут читать до тех пор, пока человек не поймёт великий смысл сказанного тысячи лет назад: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог»

Снова вспоминаю тот день, когда меня приняли в Красноярскую краевую писательскую организацию. Чем мне дороги те воспоминания? Тем, в первую очередь, что на тот момент, несмотря на все писательские распри в Москве и в целом по стране, красноярская писательская организация была едина. Благодаря титаническим усилиям Виктора Петровича Астафьева и его сподвижников она тогда еще существовала. Именно в том виде, в каком возникла в 1946 году. То есть, голосовали тайным голосованием «за» или «против» приема меня в союз писателей все писатели, какие были в организации на тот момент. А было их на тот момент в союзе всего около сорока человек - начиная с 1946 года и считая вместе с уже умершими к тому дню... Мой членский билет от 05.06.1998 года имеет номер 43. То есть, до меня в организацию за 52 года её существования было принято всего 42 человека. Теперь это – памятная реликвия, потому что писательская организация вскоре распалась на части, не выдержав политического давления событий, происходивших в стране, чьих-то амбиций и всего прочего, не имеющего, в принципе, прямого отношения к собственно писательскому труду и литературным процессам. Но я горжусь тем, что в моем приеме тогда участвовала не какая-то часть, а все писатели красноярского края. И тем, что решение считать меня своим собратом по перу, было общим, независимым от решения какой-то одной группы.
А первым с момента основания руководил нашей писательской организацией Сергей Венедиктович Сартаков (впоследствии - секретарь правления Союза писателей СССР, Герой Социалистического Труда и лауреат Государственной премии СССР). В дальнейшем ее возглавляли Н. С. Устинович (1957–1962), А. И. Чмыхало (1963-1976), Н. И. Волокитин (1976-1979, 1994-1996), В. Н. Белкин (1979-1989), А. Н. Немтушкин (1989-1991), О. С. Корабельников (1991-1993) и Сергей Константинович Задереев (1996-2000), при котором и состоялся мой приём. Помню и всегда буду помнить с глубокой благодарностью тех, кого застал при жизни: Виктора Петровича Астафьева (1924 - 2001), Марию Семеновну Астафьеву-Корякину (1920 - 2011), Анатолия Ивановича Чмыхало (1924 - 2013), Романа Харисовича Солнцева (1939 - 2007), Зория Яковлевича Яхнина (1930 - 1997), Алитета Николаевича Немтушкина (1939 - 2006), Петра Павловича Коваленко (1923 - 2013), Михаила Глебовича Успенского (1950 - 2014)… Вечная им память.
Нередко с теплом вспоминаю и тех, кому дай Бог здоровья и вдохновения ещё на долгие годы: Аиде Петровне Фёдоровой, Эдуарду Ивановичу Русакову, Николаю Ивановичу Волокитину, Владлену Николаевичу Белкину, Марине Олеговне Саввиных, Олегу Сергеевичу Корабельникову, Александру Илларионовичу Щербакову, Александру Ивановичу Астраханцеву, Владимиру Яковлевичу Шанину, Анатолию Ефимовичу Зябреву, Анатолию Ивановичу Третьякову…
Конечно, прошлого не вернуть. Но всё-таки иногда, вспоминая день своего вступления в красноярское писательское братство, я продолжаю сожалеть о том, что этого братства больше нет и, видимо, никогда уже не будет… А всё-таки: может быть, возродится когда-нибудь?

Библиотека – это место, где книги не только хранятся, но и живут своей книжной жизнью. Именно там память о писателе хранится дольше и надежнее всего. Библиотеки – это подлинные сокровищницы человеческой мысли. Я благодарен работникам тех библиотек, в которых довелось выступать, это: городская библиотека г. Ачинска (Красноярский край), городская библиотека Лесосибирска (Красноярский край), Литературный музей Красноярска, библиотека посёлка Частоостровский Емельяновского района Красноярского края, библиотека-музей имени В.П. Астафьева в селе Овсянка, библиотеки поселков Бор и Туруханск, красноярская краевая молодежная библиотека, красноярская краевая научная библиотека, библиотека им. журнала Смена города Новый Уренгой, городская библиотека города Новозыбков (Брянская область), московская библиотека имени Назыма Хикмета… сосновоборская и дивногорская библиотеки… И вдвойне приятно то, что память о творчестве писателей и поэтов хранится в стенах библиотек долгие годы. Убедился в этом, листая страницы библиотечных сайтов.
http://librams.ru/author-41516.html электронная библиотека МСА
http://www.bibliotekales.ru/news_2014/new116.html “Централизованная библиотечная система" город Лесосибирск
http://achlib.ru/detjam/pisateli/pisateli-...i-zemljaki.html Детская библиотека г. Ачинска
http://www.chitai.kraslib.ru/polzd.html Красноярская универсальная научная библиотека
http://kkdb.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=101&Itemid=98&folder=Ахадов+Эльдар+Алихасович ://http://kkdb.ru/index.php?option=com...дар+Алихасович Красноярская краевая детская библиотека
Низкий вам поклон, дорогие хранители книг и имён!
И вам, дорогие собратья по перу – поклон мой до земли. За память обо мне.
http://www.soyuzp.narod.ru/ahadov.html Красноярское региональное отделение Союза Писателей России