Не царь, не Бог, не пуп, не шишка –
Не изверг и не доброхот –
Меня убьёт простой парнишка:
Он улыбнётся и убьёт.

Каждый день у меня – понедельник.
Здесь иного никто не поймёт…
Это я – уренгойский отшельник
Средь замерзших шершавых болот:

Он мог бы иметь и доход, и почёт,
Квартиру, машину и дачу.
Но рвёт его ветер, и дождик сечёт,
И стужа терзает, и солнце печёт,

Один народ другого не любил.
«Как жить, - он говорил, - с таким народом?»
И втихаря народу стёкла бил,
Шныряя по садам и огородам.

Снеговика ломали всем двором,
С утра до ночи дружно напролёт:
Кувалдой, палкой, даже топором…
О, старый снег! Ты крепок, словно лёд!

Ты над кем хихикаешь, проказник?
Я тебе серьёзно говорю:
Для меня работа – это праздник!
Отойди! Не видишь – я курю!

Она стоит за булкой хлеба,
В тычках автобусных плывёт:
В её глазах сияет небо,
А губы пахнут, словно мёд.

Сколько разных ролей предлагают на пробу подмостки!
Поднимается занавес. Свет направляют на сцену.
И глядят на неё два часа старики и подростки.
а свихнувшийся Лир от отчаянья лезет на стену...

Не в жилете, не в камзоле,
Не в надежде на кровать, -
Мне однажды в чистом поле
Доведется помирать.

Как-то раз иду с работы,
Ну, гляжу туда-сюда,
Вижу: что ты, что ты, что ты –
Да-да-да-да-да-да-да!…