В преддверии очередной годовщины великой Победы принято вспоминать о тех, кто отдал для неё всё, что мог. Я родился в Баку – в городе, с которого началась мировая история нефтяной промышленности. В годы войны из Азербайджана на фронт ушли 600 тысяч бойцов. Свыше 300 тысяч человек не вернулись живыми с полей сражений. Не вернулся с войны и брат моего отца Алибала Ахадов. Долго лечился от ран другой его брат – Ханбала…
С первых дней войны все бакинские предприятия были переведены на военный режим с 12-часовым рабочим днём без выходных и отпусков. В условиях ухода на фронт квалифицированных рабочих, мастеров и инженеров, в условиях полного прекращения обеспечения промыслов машиностроительной техникой бакинские нефтяники совершили поистине беспримерный героический подвиг, достигнув максимальной добычи нефти.
Кем были эти люди? Высококвалифицированных специалистов-нефтяников, ушедших на фронт, заменяли на бакинских промыслах подростки, женщины и старики. В 1941 году они составляли одну треть работающих, а к 1943 году – уже более половины. Пройдя краткосрочное обучение, они сразу же включались в тяжёлую работу по эксплуатации скважин и выдаче нефтяной продукции.
В 1942 году фашистские войска целенаправленно устремились к Северному Кавказу и Баку с целью захвата основных нефтедобывающих районов. К осени наступил один из самых тревожных моментов в жизни нашей страны. Исход войны оказался в прямой зависимости от поставок бакинской нефти. В ту пору моему земляку Николаю Байбакову едва исполнился 31 год. Он родился в семье рабочего нефтепромыслов в 1911 году в поселке Сабунчи, тогдашнем пригороде Баку. Сейчас это полноправный городской район. Ответственейшим заданием правительства, порученным Байбакову, было произвести эвакуацию и при необходимости — ликвидировать северокавказские нефтяные месторождения. Альтернатива стояла предельно жёсткая: «оставить немцам работающие скважины — расстрел, а демонтировать оборудование раньше срока — тоже расстрел». Байбаков справился с поставленной задачей. Ни одна скважина не попала в руки врага в рабочем состоянии.
Нужно было срочно найти возможность вывоза нефтепродуктов из Баку для Сталинградского фронта. И этот выход был найден! Горючее из Баку начали доставлять по единственному пути - через Красноводск, а затем - через Среднюю Азию и Казахстан по железной дороге к Сталинградскому фронту. Однако среднеазиатская железная дорога не располагала достаточным количеством цистерн для перевозки. Байбаковым было принято отчаянно смелое решение: переправлять цистерны с нефтепродуктами по морю на плаву при помощи буксиров. Решение оправдало себя.
По приказу Государственного Комитета Обороны в связи с тяжелейшей обстановкой на фронте необходимо было срочно начать перебазирование части нефтяных предприятий Баку в перспективные тыловые районы: в Башкирию, Куйбышевскую и Пермскую области. Под руководством Байбакова в короткие сроки состоялось “Великое Переселение” бакинских нефтяников. Более 10 тысяч человек вместе с семьями и нефтяным оборудованием отправились на пароходах и танкерах в Красноводск, а оттуда по железной дороге — в необжитые районы.
Примерно так же поступил через 15 лет после тех событий молодой начальник Плотниковской и Грязненской нефтегазоразведочных экспедиций Фарман Салманов, трудившийся в Кемеровской и Новосибирской областях. С помощью барж и буксира он перебазировал по Оби оборудование и людей в район Сургута, приняв на себя всю ответственность за это решение. И оно принесло успех: была открыта тюменская нефть! Немалую роль в судьбе азербайджанского нефтяника сыграл ставший с ноября 1944 года наркомом (министром) нефтяной промышленности Советского Союза Николай Константинович Байбаков. Их первая встреча состоялась в 1946 году. Прошло совсем немного времени после окончания Великой Отечественной войны. В стране восстанавливали заводы и фабрики, отстраивали города. Байбаков был депутатом от Шамхорского района Азербайджанской ССР и планировал встретиться со своими избирателями, в том числе – посетить школу, в которой в то время учился юный Фарман. Пятнадцатилетнему юноше, как лучше всех владеющему русским языком, поручили выступить перед дорогим гостем и рассказать о нуждах поселка и школы. Взволнованный встречей Салманов в конце своей речи уже лично от себя в присутствии всех земляков вдруг добавил, что непременно станет геологом-нефтяником.
Сказано – сделано. Окончив школу, Салманов поступил в нефтяной институт. В 1955 году, в возрасте 24 лет, он уже был начальником экспедиций в Сибири. Великая Отечественная война выкосила специалистов, и потому - командовать приходилось тем, кто имел знания и готов был взвалить на себя груз ответственности. Кстати, чтобы получить направление из Баку в Сибирь Салманов обратился именно к нашему земляку Байбакову с личным письмом, прося его содействия. И Байбаков помог ему в этом.
Положительное решение специальной государственной комиссии во главе с Николаем Байбаковым, приехавшим инспектировать первое западносибирское нефтяное месторождение, открытое Салмановым, сыграло важнейшую роль в скорой поддержке нового направления в геологоразведке Советского Союза.
Под руководством первооткрывателя тюменской нефти Салманова получили путёвку в жизнь многие десятки месторождений углеводородов, в том числе и те, лицензии на разведку и разработку которых принадлежат нашему предприятию, первым президентом которого был Герой Социалистического Труда Фарман Курбанович Салманов.
Из прошлого рождается будущее. Не будь подвига, совершенного всем нашим народом, в том числе и нефтяниками, в годы войны, кто знает: как бы сложилась наша нынешняя судьба? И потому – поклонимся вновь памяти тех, кто сделал всё для Великой Победы…

Итак, мы летим в Бразилию. Гигантский ночной самолёт авиакомпании «Эмиратс» уносит нас из чудесного Буэнос-Айреса в тот самый Рио-де-Жанейро, о котором мечтал когда-то герой книг Ильфа и Петрова - Остап Бендер. В полете запомнились своей стильной восточной униформой арабские стюардессы. Все, как на подбор, стройные красавицы в нарядах цвета кофе с молоком и изящных шапочках-пилотках с полупрозрачной загадочной кисейной вуалью с правой стороны лица. Стюардесс с вуалью я прежде ещё нигде не встречал. Каждого ребенка, находящегося в салоне Боинга, они нежно окликали по его имени и вручали ему подарок. Обслуживание в течение всего полёта было безукоризненным.
Ночная бразильская духота окутала нас сразу при выходе из аэропорта. За окнами такси призывно сиял и переливался огнями роскошный будоражащий воображение Рио. Нас было шестеро, и потому я снял на несколько дней не комнаты в отеле, а отдельную квартиру с кухней-студией в трехстах метрах от побережья знаменитого на весь мир пляжа Копакабана. Бразильцы – очень милый дружелюбный весёлый народ. Наше жилище называлось «Студия Флавия», потому что Флавией была хозяйка квартиры. Прелестная молодая приветливая женщина с четырехлетним сыном Артуром, которому я подарил по просьбе его мамы свою книгу «Добрые сказки». Надеюсь, что книга поможет маленькому бразильцу ознакомиться с русским языком. В Бразилии осталось ещё несколько моих книг: «Славянский пантеон» достался дворецкому Марсело за его доброе внимание к нашей семье и неизменное португальское приветствие «Bom dia! Boa tarde! Boa noite!» ( Доброе утро! Добрый день! Добрый вечер!)… А «Книга любви» чуть позднее была вручена прекрасной юной Андреасе из города Куритиба, которая принимала нашу семью на вилле Иоланда в городе Фос-ду-Игуасу так, будто мы не просто гости, а родные люди. С благодарностью вспоминаю бразильского юношу по имени Фабио, который бескорыстно помог нам заказать два такси в городской аэропорт Сантос Дюмон перед нашим отлётом в Куритибу.
Едва настало раннее утро, как мы направились к берегу Атлантического океана, тем более, что до него было идти совсем недалеко. Дыхание морского воздуха доносилось до нас загодя – ещё на пустынной в это время суток улице Rua Figueiredo de Magalhaes. После пересечения Атлантического проспекта и прогулочно-бегового тротуара с известными на весь мир плавными линиями волн мы, наконец, сняли обувь и окунули свои ноги в умопомрачительно нежный, словно сахарный (но не липкий и не мокрый!) песок пляжа Копакабана! Песок Копакабаны – это нечто! Такого песка мне не доводилось встречать нигде более! Он ненавязчиво обволакивает, словно ласкает, ступни. Если взять его в ладонь и посмотреть на солнце, то видно, что он полупрозрачен, как сахар. Я бы назвал его пушистым песком. Да, он – как пушистик, лёгкий и нежный.
И вот настал момент, когда мои ноги коснулись тёплых прозрачных голубовато-изумрудных волн Атлантического Океана. Написал слово «Океан» с большой буквы, потому что это был именно Океан, а не море. И это чувствовалось: столько в нём скрытой мощи, такая бесподобная энергетика!
Многие здесь занимаются серфингом. Ловят момент, и, стоя на вершине вздымающейся волны, летят к песчаному берегу. Я не рискнул, но наблюдал за этим с удовольствием. Всюду пахнет солью океана и зноем. Солнце Копакабаны в считанные часы делает кожу смуглой. Даже если вы намеренно не загораете, а только находитесь на этом многокилометровом пляже, открытом и доступном для всех, без каких-либо перегородок и заборов, к которым мы, увы, давно уже привыкли на черноморском и других побережьях …
Вдоль берега Океана периодически бегут босоногие загорелые люди. Утренние пробежки здесь обычны, как чашечка ароматного кофе или матэ. Ближе к обеду над пляжем, словно стрекозы, начали кружить небольшие самолёты с яркими транспарантами на бразильском наречии португальского языка, приглашающими народ на вечерний праздник. А вечером вдоль всего побережья расположился рынок хиппи, где продавались самые разнообразные безделушки и сувениры.
Среди живописных лесистых гор с восхитительными обрывами, окружающими побережье Рио-де-Жанейро, выделялась своей вершиной одна: гора Корковадо. На этой вершине отовсюду была заметна одинокая фигура с распростертыми руками – величественная фигура Христа – Искупителя. О ней я расскажу в следующей главе моего повествования.

Eldar Əhədov həm markşeyderliyi, həm də şairliyi necə bacarır?

Müəllif: Azhar NƏBİ Bakı

Eldar Əhədov Rusiya Yazıçılar İttifaqının üzvü, dörd dəfə «Rusiyanın gümüş qələmi» və «Rusiyanın qızıl qələmi» milli ədəbiyyat mükafatlarının, iki dəfə «Sulh naminə» mükafatının laureatı və bir çox digər ümum-Rusiya müsabiqələrinin mükafatçısıdır. O, «Mənim əlifbam», «Çin yuxu», «Skrijali vetra», «Daş əlifba», «Mənim gözlərimə bax», «Molitva o tebe», «Sevgi kitabı» «Derjavnıy panteon», «Slavənskiy panteon», «Neneükiy panteon» və bir sıra digər kitabların müəllifidir, əsərləri ABŞ, Bolqarıstan, İsrail, Ukrayna Azərbaycanda nəşr edilib.
E. Əhədov Leninqrad Mədən İnstitutunu bitirib. 1986-cı ildən Krasnoyarsk şəhərində yaşayır. Yaradıcı fəaliyyətlə yanaşı, ixtisası üzrə də işləyir.
- Eldar müəllim, şəhərli ola-ola, markşeyder olmağa necə qərar verdiniz?
- 1978-ci ildə Leninqrad Mədən İnstitutuna daxil oldum. Məsələ ondadır ki, o zaman Azərbaycanın rəhbəri Heydər Əliyeviç Əliyevin şəxsi təşəbbüsü ilə bir çox gənclərimiz, qızlarımız ali təhsil almaq üçün Sovet İttifaqının ən yaxşı ali məktəblərinə üz tuturdular. 1969-1982-ci illərdə SSRİ-nin ali məktəblərində oxumaq üçün 15 mindən artıq şəxs respublikanı tərk etmişdi. Bu, ölkə rəhbərliyinin Azərbaycan gəncliyinə qayğısının ifadəsi idi. Həmin gənclərin sırasında mən də var idim.
Markşeyder ixtisası olmadan mədən işlərinin təcrübəli şəkildə aparılması, faydalı qazıntıların hasilatı mümkün deyil. Markşeyder bütün yeraltı işlərə istiqamət verir. Sadə dildə desək, qazıntının harada aparılmalı olduğunu göstərir…
- İnstitutu bitirdikdən sonra Azərbaycanda işlədiniz?
- Bəli, Azərbaycan SSR Geologiya İdarəsində işləmişəm. Vaxtımın çoxunu Kiçik Qafqazın dağlıq ərazilərində, Böyük Qafqaz silsiləsində - Şamxor (indiki Şəmkir - müəl.), Balakən, Zaqatala rayonlarında keçirmişəm - həm torpağın üzərində, həm də altında.
- Bəs, necə oldu ki, gedib Sibirə çıxdınız?
- Çox sadə. O zaman SSRİ vahid bir ölkə idi. Ailə qurdum və biz gənc komsomolçu ailə kimi valideynlərimizdən ayrı, müstəqil yaşamaq qərarına gəldik və beləcə, gedib Sibirə çıxdım.
- İsti Bakıdan sonra, qar bürümüş Sibirdə yaşamaq çətin olmadı ki?
- Uşaq vaxtı uzun müddət tatar olan nənəmin yanında, Penza vilayətinin kəndində yaşamışam. Orada qara, xizəkdə gəzməyə öyrəşmişdim. Məktəbi bitirdikdən sonra, Bakının layihə institutlarının birində çalışarkən, Leninqrad institutuna daxil oldum. Onda artıq qara, şaxtaya öyrəşmişdim.
İndinin özündə də Sibirdə çox həmyerlimiz yaşayır. Tümen neftini ilk dəfə aşkar etmiş Fərman Salmanov kimi azərbaycanlılar isə orada yaşamaqla yanaşı, digər millətlərin nümayədələri üçün nümunə idilər.
- Deyirlər, Sibirdəki iki çayı xəritəyə siz salmısınız və onlara sizin adınız verilib...
- Topoqrafik partiyanın rəhbəri idim. Partiyam Sayanın az öyrənilmiş rayonlarının birində işləyirdi. Sibirdə belə bir dağlıq bölgə var. Ərazinin öyrənilməsi zamanı aydın oldu ki, oradakı Teploy çayının iki real qolu xəritədə göstərilməyib. Onları ilk dəfə mən aşkara çıxardığımdan, bu qollara mənim adım verildi.
- Maraqlıdır, özünüzdə markşeyderliklə şairliyi birləşdirməyə necə nail olursunuz? Axı, bunlar tamamilə fərqli sahələrdir…
- Bunun biri digərini tamamlayır. Günümü kabinetdə keçirən şərqşünas olsaydım, gördüklərimi görməz, yaşadıqlarımı yaşamazdım. Həyat təcrübəmdən öyrəndiyim həyatı öyrənə bilməzdim. Mənə ən səriştəli oxucularla belə, eyni səviyyədə ünsiyyət saxlamağa imkan verən məhz bunlardır.
- Çoxdan yazırsınız?
- 1968-ci ildən - 8 yaşımdan.
- Yazıçılıq əməyi sizin üçün nədir?
- Yazıçılıq əməyi ərköyünlük yox, əsl əməkdir. O, şıltaqlıq, naz etmək deyil.
- İlk «senzor»unuz kim olub?
- Mənim senzorum olmayıb, müəllimlərim olub və onlar təcrübələrindən mənə çox şey öyrədiblər. Onlar mənə doğru yolu öyrətməyib, sadəcə, istiqamət veriblər. Əlbəttə ki, bu, Səməd Vurğunun məşhur tərcüməçisi Vladimir Qafarov və tanınmış uşaq şairi Mixail Yasnov idi. Onlar mənim Bakı və Leninqradda iştirak etdiyim ədəbi dərnəklərə rəhbərlik edirdilər. O zaman mən Bulat Okudjava və Mixail Dudinlə yazışırdım, dahi Süleyman Rüstəmlə ünsiyyətdə idim… Sonradan Viktor Astafyev və Timur Zülfüqarov kimi dünyasəviyyəli yazıçılarla ünsiyyət həyatımda dərin iz qoydu.
- Eldar müəllim, nə zaman yazırsınız? İstədiyiniz an?
- Çalışıram, «yalnız o zaman yaz ki, yazmaya bilmirsən» prinsipinə əməl edim.
- Bir gündə müəyyən həcmdə yazmaq üçün özünüsü «stula bağlayırsınızmı»?
- Heç vaxt. Amma xoşbəxtlikdən, uzunmüddətli işsizlik də olmayıb.
- Nədən ilham alırsınız?
- Yaşamaq sevgisindən.
- Bəs, stupor olurmu?
- Xeyr. Bürcüm su ünsürüdür. Su axır, maneələrin ətrafından keçir, yaxud üzərindən aşır.
- Yazmaq üçün fantaziyadan başqa nə tələb olunur?
- Səbir və sevgi.
- Yazıçı kimi sizin üçün ən böyük mükafat nədir?
- Oxucular.
- Eldar müəllim, çoxlu sayda mükafatınız var. Onlara necə yanaşırsınız?
- Həyatın unudulmaz anlarına yanaşdığım kimi. Onların hər birinin arxasında nəhəng emosional bir təbəqə, qat dayanır.
- Hazırda nəyin üzərində işləyirsiniz?
- Planlar çoxdur. Ötən il 12 kitabım çıxıb. Bu il nə qədər yazacağımı bilmirəm. Yazılmalı olan mövzular isə var və olacaq. Bu məsələdə mövhumatçı deyiləm. Lakin söz verdimsə, mütləq yazmalıyam. Çünki sözümə hörmət edirəm. Yaradıcılıq isə elə prosesdir ki, hansısa öhdəlikdən yox, sevgidən baş verir.
http://regionplus.az/az/articles/view/5873

How does Eldar Ahadov manage to be a mine surveyor and a poet at the same time?

Author: Azhar Nabi BAKU
01.04.2016
Eldar Ahadov is a member of the Union of Writers of Russia, four-time winner of the national literary prizes "The Silver Pen of Russia", "The Golden Pen of Russia", "For the good of the world" (twice in prose and poetry) and many other Russian literary contests. He is the author of the books "My alphabet", "Prophetic Dream", "Tables of Wind", "Stone alphabet", "Look into my eyes", "Praying for you", "Sovereign pantheon", "Slavic pantheon", "Nenets pantheon", "Book of love" and many others. His works have been published in the United States, Bulgaria, Israel, Ukraine and Azerbaijan.
Ahadov graduated from the Leningrad Mining Institute. He has been living in Krasnoyarsk since 1986. In addition to creative activity, he also works by his speciality.
-Eldar, how did you, a city boy, decide to become a mine surveyor?
- In 1978, I enrolled in the Leningrad Mining Institute. The thing is that on the personal initiative of the Azerbaijani leader Heydar Aliyev, many young men and women were sent from the republic to the best universities of the Soviet Union for higher education. In total, more than 15,000 people were sent to the leading universities of the Soviet Union for education in 1969-1982. It was the embodiment of the care of the republic's leader about Azerbaijani youth. I was among these young people. A mine surveyor is a speciality, without which it's impossible to conduct mining operations and extract minerals. A mine surveyor sets the pace of all underground work, in other words, he shows where to dig or drill...
- Did you work in Azerbaijan after graduation?
- Yes, I worked in the Department of Geology of the Azerbaijani SSR as a surveyor of the complex topographic and geodetic party, and I spent a lot of time in the highlands of the Lesser Caucasus and in the Greater Caucasus Mountain Range - in Samxor, Balakan, Zaqatala – on the ground and under the ground.
- How did you end up in Siberia?
- Very simple. It was one country - the Soviet Union. I married, and we, newlywed Komsomol members, decided to live on our own - separately from my and her parents. So we ended up in Siberia.
- Was it not difficult to live in snowy Siberia after warm Baku?
- As a child, I spent a lot of time with my Tatar grandmother in a village in the Penza region, saw the snow, went sledding, and then, after graduating from school and a year of work in one of the Baku project institutes, I entered Leningrad University. So I was used to snow and frost. And a lot of my fellow countrymen still live in Siberia, Azerbaijanis like Farman Salmanov, the discoverer of Tyumen oil, not just lived, but were an example for other nationalities. They were pioneers.
- They say that you put two rivers in Siberia on the map, and they now bear your name.
- I worked as head of the topographic party. My party led operations in one of the underdeveloped areas of Sayany. There is such a mountainous region in Siberia. When we examined the area, it turned out that two actual tributaries of the Teplaya River were not on the map. Since I was the first to find them in the area, they were given my name.
- I wonder how you manage to be a surveyor and a poet at the same time. These are different vocations.
- One complements the other. I would just be an office philologist, would never have seen what I saw, wouldn't have gone through what I went through, wouldn't have known the world on my life experience that allows me to communicate with the most sophisticated readers on an equal footing.
- How long have you been writing?
- Since 1968. Since I was eight.
- A writer's work is...
- A writer's work is work, not self-indulgence, a whim or caprice.
- Who was your first "censor"?
- I didn't have censors. There were teachers who gave me a lot from their own experience, generously sharing it, not teaching, but suggesting the right path. Of course, this is the famous translator of Samad Vurgun - Vladimir Qafarov, well-known children's poet Mikhail Yasnov, who led literary groups, of which I was a member in Baku and then in Leningrad. I corresponded with Bulat Okudzhava and Mikhail Dudin, communicated with great Suleyman Rustam ... Later, direct contact with such world-class writers as Viktor Astafyev and Timur Zulfuqarov left a deep trace in my life.
- Eldar, do you write when you want it?
- I try to follow the principle "write only when you can't help writing".
- Do you indulge yourself or "bind yourself to the chair" to write a certain number of words a day?
- I've never done that, but fortunately, there have been no long downtimes either.
- What inspires you to write?
- Love of life.
- Do you ever have a stupor?
- No. According to the sign of the zodiac, I belong to the element of water. Water flows and bends around obstacles ... or seeps through them.
- What other than imagination does a writer's work require?
- Patience and love.
- What is the greatest reward for you as a writer?
- Readers.
- Eldar, you have a large number of awards. How do you feel about it?
- They are like memorable milestones of life. There is a huge emotional formation behind each of them.
- What are you working on now?
- There are a lot of plans. Last year I published 12 books. How many will I be able to write this year - I don't know, but there is, and will be, something to write about. I'm not superstitious in this regard, but if I say, I'll be obliged to write because I respect my word, and creativity is a process which happens not out of obligation, but out of love.

http://regionplus.az/en/articles/view/5873

Буэнос-Айрес находится в центрально-восточной части Аргентины, на западном берегу гигантского залива Рио - де-ла-Плата, что значит «Серебряная река». Это самая широкая река в мире. В самом узком месте её ширина 48 километров, а в самом широком – 220. Река выносит в океан громадное количество ила, песка и глины, их желтоватый шлейф виден в открытом океане на расстоянии до 120 километров от берега. На берегах Ла-Платы расположены две многомиллионные столицы государств – Буэнос-Айрес и Монтевидео. Причем, из одной в другую гораздо легче и быстрей долететь на самолете, чем переплыть реку…
Извините, отвлекся. Я только что видел полярное сияние. Оно переливалось и медленно двигалось в небе, завораживая взгляд своим грандиозным явлением. Какая красота! Я пишу о нашем путешествии по Южной Америке, находясь у полярного круга – на Крайнем Севере. Это так удивительно: писать здесь, на краю земли, о противоположном её крае!
Наверное, примерно такое же чувство испытывала моя супруга, когда во время прогулки по Буэнос-Айресу заметила вдали три мачты большого парусного корабля и воскликнула: «Давайте пойдём к морю!» Но никакого моря в Буэнос-Айресе нет, только очень большая и мутная река. Впрочем, в тот день и до неё мы тоже не дошли.
Но мы дошли до широкого канала, где стоит тот корабль. Называется он - фрегат "Президенте Сармиенте" и с 1964 года является музеем. Корабль был построен в Британии и спущен на воду в 1897 году. Экипаж 350 человек. Фрегат специально построен как учебный, за время своей службы (находился в активном составе аргентинского флота до 1938 года, в качестве стационарного учебного судна до 1961 года) совершил 6 кругосветных плаваний, провел 37 морских кампаний и прошел больше миллиона морских миль. 23 тысячи моряков прошли обучение на его борту.
Нет, мы не пожалели о том, что дошли до канала. Мы увидели множество изящных судов, целый яхт-клуб. Мы прошлись по деревянным доскам Пуэнте-де-ла-Мухер, что в переводе с испанского означает «Женский мост» или «Мост женщины». Мы дышали теплым, бархатным солнечным воздухом аргентинских набережных. Моя дочь, первой заметившая возле набережной скульптуру девочки с распахнутыми перед небом руками, не зная, что это Максима – королева Нидерландов, назвала её девочкой, впервые увидевшей дождь. Вернее, радугу от дождя. И, знаете, в некотором смысле, она, наверное, права. Символически, философски, для нас, зрителей, так оно и есть.
Через несколько дней, уже после Бразилии, после Копакабаны, Сахарной головы, Христа-искупителя и грандиозного водопада Игуасу мы всё-таки побывали на берегу реки Ла-Платы и полюбовались зданием клуба рыбаков. И посозерцали безбрежную речную даль, ибо противоположного берега оттуда не видно…
До XVII века этот город гордо по-испански именовался Ciudad de la Santísima Trinidad y Puerto de Nuestra Señora de Santa María de los Buenos Aires, буквально «Город Пресвятой Троицы и Порт нашей Госпожи Святой Марии Добрых Ветров». Но ветры времени смели из названия прежние слова, сохранив лишь два последних – Буэнос-Айрес. Город Доброго Ветра. А ведь я тоже родом из города, именуемого Городом Ветров. Даже фильм такой был когда-то снят: «В Баку дуют ветры». Ветры странствуют над землей всюду: от крайнего Севера до далекого юга. Очень далёкого… вот только ветры похожи, как братья…

«Аплос! Аплос!! Аплос!!!» - задорно кричал конферансье уличных артистов, исполнявших танго на вечно шумной и весёлой улице Флорида, не столько выпрашивая аплодисменты у случайных прохожих, сколько повышая градус настроения зрителей. И тут я невольно вспомнил одинокий хлопок ладонями, произведённый англоговорящим экскурсоводом в ложе театра Колон. Хлопок, прозвучавший резко и громко – на всём пространстве великого театра благодаря потрясающей акустике его великолепного зала…
Да, конечно, мне, как, наверное, и всякому приезжему, хотелось увидеть настоящее аргентинское танго и именно в Аргентине. Но именно настоящее, живое, не нарочитое, как в специальных театрах танго-шоу, куда водят туристов, как стада на водопой, и где, безусловно, прекрасно танцуют и поют, но… Есть же разница между пышной холёной розой, выращенной садовником в оранжерее, и полевым цветком, пробившимся несмотря ни на что там, где это ему удалось своими силенками? Слово «Либертад» - Свобода – встречается чаще всего на улицах Буэнос-Айреса. Я это заметил. Душа оживает и живет там, где есть свобода для неё: что дворец – что тюрьма – это НЕ свобода, а значит, и не душа. Танго рождено душой аргентинского народа. Может быть, я не совсем ясно выразился, но я сказал то, что хотел сказать. Мне не нужно вышколенное мертвое танго для богатых иностранцев, готовых проглотить любую подделку, любую жвачку. Мне нужно танго – пусть в корне «неправильное», но живое.
Так и театр Колон, охраняемый десятками вежливых, незаметных, но очень бдительных охранников. Он – живой, он – живое существо…
Театр Колон, театр оперы и балета - главный театр Аргентины. Это достояние народа, которое каждый настоящий аргентинец будет защищать до последнего вздоха, потому что Колон – это Аргентина. Снаружи - здание как здание, есть в городе и другие - гораздо роскошнее. Но всё самое важное, как в душе, - внутри театра. Лучшие артисты всего мира, в том числе и русские, выступали на подмостках этого театра: Паваротти, Доминго, Айседора Дункан, Мария Каллас, Монсеррат Кабалье, Шаляпин, Стравинский, Плисецкая, Барышников, Нуриев, Хворостовский… С начала XX века на гастроли в Южную Америку, переживавшую экономический бум, охотно приезжают лучшие дирижеры и исполнители. Вот, например, объявление о премьере "Манон" 1912 года. Оркестром дирижирует кто?? Сам маэстро Артуро Тосканини!!! И это совсем не выдающийся, а вполне - рядовой случай.
Театр, названный в честь первооткрывателя Америки (рассчитанный на 2487 зрителей, это больше, чем в лондонской Королевской опере, а зеркало сцены имеет 20 метров в ширину и 19 - в высоту!), существовал с 1857 года и поначалу находился на другой стороне авениды 9 июля. В 1889 году состоялась торжественная закладка фундамента новой оперы. Проект заказали итальянцу Франческо Тамбурини, который привлек к делу своего ученика Витторио Меано. Он-то и занимался проработкой всех деталей. Образцом послужил вагнеровский оперный театр в Байрейте. Строили театр долго - почти 20 лет.
За это время архитектор Витторио Меано стал автором проекта Дворца Национального Конгресса Аргентины и проекта здания уругвайского парламента в Монтевидео! Витторио Меано (Vittorio Meano; 1860, Суза, Италия — 1 июня 1904, Буэнос-Айрес) — аргентинский архитектор итальянского происхождения. Получив архитектурное образование в Турине, в 1884 г. он уехал в Аргентину и поступил помощником к архитектору Франческо Тамбурини. С 1889 г. работал вместе с Тамбурини над проектом нового здания оперного Театра Колон, а после смерти Тамбурини остался руководителем этого проекта. Одновременно в 1895 г. он спроектировал здание Национального конгресса (парламента) Аргентины, а в 1904 г. выиграл конкурс на проектирование здания уругвайского парламента в Монтевидео. К сожалению, Меано не дождался завершения ни одного из трёх своих главных проектов, он был убит 1 июня 1904 года. Все три здания были построены с теми или иными изменениями, но с сохранением проектной основы гениального Меано. Лишь в 1908 театр открыли для публики: 25 мая состоялась премьера "Аиды", приуроченная к национальному празднику Аргентины - Дню Отечества.
Жаль, что архитектору Меано не удалось увидеть плоды своего труда. Говорят, что он был убит дворецким, являвшимся «по-совместительству» любовником его жены. Но так ли это? И это ли стало причиной смерти талантливого человека, успехам которого и тайно, и открыто завидовало огромное количество конкурентов? Увы, история его убийства так и осталась неразгаданной до конца…
Что такое театр? Это не только место, где исполняются спектакли, но в первую очередь это судьбы людей. Тех, кто когда либо оказывался под его сводами. Проходя по помещениям театра, находясь в его главном зале, чувствуешь это всюду. Каждый, кто побывал здесь, оставил под его сводами частичку своей души. И не только артисты и музыканты, но и простые зрители, и обычные посетители театра, а значит, и мы тоже что-то оставили там навсегда - 21 марта 2016 года.

Часть вторая
Первый день начался с дождливой теплой мороси. Но потом она незаметно исчезла, и солнце более не покидало нас до самого конца путешествия. Мы ходили по улицам и площадям незнакомого города и фотографировали самые замечательные его уголки. Что это? Как это называется? Мы почти ничего не знали, и этот ребус мне пришлось разгадывать за редким исключением уже после путешествия, сопоставляя сделанные кадры с той информацией, которую удалось собрать. Итак...

Аргентинское танго в Буэнос-Айресе. Март 2016 года. В фильме звучит песня "Cuando Llora La Milonga" в исполнении любимца аргентинского народа Карлоса Гарделя.

Итак. Все прошедшие дни я хранил молчание в интернете. Причина тому была довольно основательная. Все мои дети, я и супруга находились в путешествии. От сибирского города Красноярска и с Крайнего Севера наш путь пролегал через половину азиатской части России и всю её европейскую часть, через Чёрное море, Босфор и Стамбул, через Грецию, Адриатику, Южную Италию, минуя Сицилию и Мальту, над Африкой от Туниса до Дакара, над Атлантическим океаном к другому полушарию планеты: в Южную Америку. Аргентина, Бразилия, Парагвай. И Турция – на обратном пути.
Рассказ об этом путешествии будет подробным. Материала необычайно много. Впечатлений – ещё больше. Сегодня я предлагаю ознакомиться лишь с очень кратким (буквально пунктирным, да и то, не везде и не обо всем) фоторассказом о том, что мы увидели, и чему были свидетелями и отчасти участниками. За краем света, словно за краем водопада…