Шёл дождь. На самом краю огромного дивного леса стоял расстроенный слон. То есть, раньше он был один, а теперь его стало три, потому что он расстроился. А ещё раньше его раздули из мухи. Из маленькой скромной мухи, которой ему удалось стать после того, как на работе он попал под сокращение.
В душе он всегда был слоном, но почти всю жизнь проработал дробью в числах, пока кто-то не решил задачу так, что именно дробь попала под сокращение. Слон хотел было повозмущаться, но ему заявили, что если он начнет возмущаться, то его вообще помножат на ноль.

Вот она: длится и длится бесконечно – снежная колея зимней дороги. Она делается из снега, растолканного грейдерами и примятого тяжеленными волокушами «Кировцев». Всюду только снег. И дорога тоже из снега…
Есть общее в поведении водителей, пробивающих зимник: сами водители могут быть какими угодно разными, но есть одно, в чем все они поступают совершенно одинаково. Ни одного исключения из этого правила я не встречал…

Самое вкусное в мире блюдо – это мамина долма. Поскольку ни повторить, ни , тем более, превзойти его никому никогда не удастся, ибо для его приготовления нужны руки и душа моей мамы, то перейдём к долме обыкновенной, которую могут приготовить все, даже я.
Что для этого нужно? Во-первых, виноградные листья. Не крупные и не мелкие, средние. Желательно свежие. Мама отправила мне такие в полулитровой пластмассовой бутылке, доверху набив её скрученными виноградными листьями и хорошенько закупорив. Теперь, чтобы их осторожно расправить, я складываю листья в небольшую кастрюлю и заливаю их горячей водой из чайника. Так они легче расправляются. Когда не сезон и нет под рукой свежих виноградных листьев, тогда можно использовать маринованные виноградные листья. Если у вас в городе есть базар, то там они непременно должны где-нибудь быть.

- Да, нет там ничего! Никакой просеки! Смотри: мы уже полтора часа ездим то по льду озера, то вдоль него, то в обратную сторону, с десяток километров накрутили, а результат? Нулевой. Кроме сплошного леса перед нами ничего нет. Ни одного прогала или «окна». Кусты да деревья в сугробах и всё.
- Это потому что сейчас темно, ночь. Было бы посветлей – я бы непременно разглядел. Я ведь раз пять здесь ездил по просеке с дороги до озера на рыбалку! Четыре раза летом и ещё раз в ноябре, по снегу, - оправдывается Юра, водитель трекола, нашего вездехода.

Снова и снова разглядываю фотографии, сделанные мной в начале прошлого лета и сейчас, позавчера. Фотографии одного и того же места: что это? На что похоже? И как это назвать, чтобы передать то ощущение, которое невольно возникает при взгляде на него? А ощущение однозначно: передо мной нечто из «не отсюда». И как оно сюда вообще попало? Больше всего своим силуэтом оно напоминает огромную говорящую голову, с которой сражался Руслан из пушкинской сказки «Руслан и Людмила». Представьте себе: плоская, как бесконечный стол, тундра во все стороны света, а посреди неё – то ли гора, то ли холм, то ли огромный бугор – нечто, не имеющее вокруг себя никаких географических аналогов, ни «братьев», ни на намека ни на какую возвышенность. Всё вокруг ровно и гладко. И вдруг – бах: пуп земли торчит.
На Аляске его называют «Пинго», в Якутии – «Булгунях», а здесь , на Ямале – «Седэ». Ни в европейских тундрах, на на Дальнем Востоке – его нет. Я обнаружил его примерно в пяти километрах юго-восточнее тригопункта Нягуся.

УМ
Попытки жить своим умом непременно ведут к личной катастрофе в тех случаях, когда ума-то и нет. Впрочем, точно так же, как и попытки жить не своим умом при его наличии.

РОЖДЕНИЕ МЫСЛИ
“А хорошо было бы как-нибудь собраться с мыслями”, – подумал мил-человек. “Был бы повод”, - усмехнулись в ответ мысли. Так родилась мысль и появился повод собраться.

ЛИЧНАЯ ЖИЗНЬ
Однажды у мил-человека появилась мысль. А у другого – другая, но очень похожая. Люди встретились, мысли поженились, но их счастье длилось недолго. У людей завелись дети, и у мыслей не осталось времени на личную жизнь.

МЕХАНИЧЕСКАЯ ВОДКА
“Зачем ты каждый день перед сном выпиваешь чекушку водки?” – строго спросили мил-человека. Тот безнадёжно задумался, а затем пожал плечами: “Да,так. Чисто механически”.

Минуло более ста лет с той поры, как на свет появились удивительные строки стихотворения Велимира Хлебникова “Кузнечик”, загадочностью своей и красотой неустанно волнующие сердца ценителей поэзии:
“Крылышкуя золотописьмом
Тончайших жил,
Кузнечик в кузов пуза уложил
Прибрежных много трав и вер.
«Пинь, пинь, пинь!» — тарарахнул зинзивер.
О, лебедиво!
О, озари!”

Давным-давно, когда небо было ещё молодым, а море совсем юным, они встретились на горизонте и полюбили друг друга. Каждую ночь далеко в небе, словно глубоко в море, вспыхивала новая звезда. Она сияла над морем так пронзительно ярко и радостно, что влюблённые в небо морские волны всю ночь сверкали её отражённым светом и пели самые нежные песни побережьям и островам.
А потом начиналось утро. Свежий выспавшийся ветер стремительно спускался с гор к морю. А оно волнами своими вдруг поднималось на цыпочки – высоко-высоко, и целовалось с небом. Солнце то купалось в море, то каталось верхом на небе. И мгновения, словно бабочки, замирали от счастья, глядя на небо и море.

Одна обезьяна раздобыла банан, взобралась на дерево, села на крепкую ветвь, очистила свою добычу и съела её, а шкурку бросила через плечо – подальше. Вкусный банан закончился очень быстро. Так быстро, что обезьяна даже засомневалась: а был ли он? Тогда она решила посмотреть вниз под дерево: если шкурка от банана там, значит, он всё-таки был, просто быстро закончился. Шкурки от банана внизу не было. Куда же она подевалась? Кусты рядом с деревом зашевелились, оттуда показался старый дикобраз.

Для чего жить, если однажды всё равно наступит смерть? И то, что когда-то было молодым вокруг тебя, состарится, разрушится и умрет после тебя, а многое – и раньше тебя. Ты будешь смотреть, как оно исчезает, и тебе будет больно. И новое молодое поколение вокруг тебя будет шуметь, мечтать, строить, не понимая, не чувствуя того, что и с ними будет точно так же. Ведь то же самое уже было с тобой – много лет назад. Больно жить. Зачем? Впереди нет ничего.
Разве всё это не было известно с самого начала? Но в детстве и в юности всё кажется таким большим, бескрайним. А потом время сжимается всё быстрей и быстрей…