У меня есть имя. Есть фамилия. А есть отчество. У всех они есть. У каждого своё. У меня отчество азербайджанское, из двух слов: первое – имя отца, а второе –“ оглы”, что в переводе значит “сын”. Нет в азербайджанском языке окончания “ович” или “овна’. Только “ оглы” или “ кызы” (дочь). Всё бы ничего, но я в России живу больше четверти века, а здесь это не всеми и не всегда адекватно воспринимается.

Душа оранжево мерцала,
Пересекая даль небес,
И в океанское зерцало
Летучий впитывался блеск.

Жила-была Продоля поперечная. Грустная такая жила, не было у неё Поперечи продольной. И решила она тогда пойти на восход солнца, Поперечу искать. Идёт Продоля, идёт, а солнце навстречу встаёт и встаёт. Встаёт и не садится больше туда, где встало. Непременно в другое место переходит.
Повернула Продолюшка туда же. Идёт, идёт, а солнце садится да садится и не встаёт больше там. Вот опять, смотрите: тут село, а встаёт совсем не тут, а вон аж где!

Шел человек по морю за счастьем. А навстречу ему волны: всё бегут, бегут, догнать друг друга не могут, о скалы разбиваются. Спрашивает человек у волн:
- Есть ли вам число?
- Нет нам числа, - отвечают они.

Вопросы «круглого стола», посвящённого проблемам русскоязычного «транслингвизма».


1. Как Вы оцениваете роль русского языка как средства межнационального общения
(в том числе и художественного) в современном мире?

2. Обладает ли для Вас понятие "русскоязычной" (транслингвальной) литературы каким-либо реальным содержанием; если "да", то каким? Возможно ли и на основе каких критериев разграничить русскоязычную и русскую литературы?

3. Сохраняет ли свою актуальность требование народности литературы, как её понимали русские писатели 19 века?

4. В какой степени Ваш личный опыт подтверждает теоретическую правомерность понятия «диктата языка», о котором, как о неизбежном элементе поэтического творчества, говорил И. Бродский?

5. Каковы исторические перспективы развития национальных литератур в эпоху глобализации и транскультурации?

Жила-была каша-Малаша. Обидчивая такая: У-ууууууу, не подходи! Бывало, позовут её другие кашки во двор в крестики-бублики поиграть или в прянички потолкаться:
- Эй, Малашка! Айда, к нам!
А она тут же обидится и отвечает:
- Для кого Малашка, а кому и Маланья Ивановна, вот!

На ярко-белом снегу возле зимней ледяной дороги на куске картонной коробки стоит на коленях смуглолицый человек в ярко-оранжевом зимнем комбинезоне. Его склонившаяся голова обращена в сторону тонущего в дымке сумеречного солнца, а губы шепчут неслышные слова древнего певучего знойного языка . Священная мусульманская молитва - намаз. Неподалёку возле Камаза-длинномера, гружёного трубами, – второй смуглолицый человек, видимо, водитель-напарник: наблюдает за ним…

И тут на них напала сушеная карабумба. Вы, конечно, спросите: как же она могла напасть, если – сушёная? А так. Запросто. Взяла и напала. Где вы видели, чтобы сушёная карабумба – мокрая была? Какая уродилась, такая и живёт. Вот они и разбежались.
Вы спросите, конечно, кто они? Зачем бегут? Кого боятся? Трусы они, вот кто. Нечего бояться сушёной карабумбы. У неё даже ног нет: всё равно не догонит. Только ласты, и то – сухие. А зовут этих трусливых – анасы, банасы, какаки всякие. Вот как их теперь зовут: после такого позорного бегства. Прежние имена их забыты напрочь.
Карабумба так расхохоталась, когда увидела их беготню: даже зубы выпали. Долго собирать пришлось.

Будто рыба снулая, тычется в дома
Стылая, сутулая зимушка-зима.
Хиусом встревожена, на уме – одно:
Всё ль перепорошено - переметено?