Пронеслись светло и непохоже
Юности мечты и кутежи...
Жизнь моя - шагреневая кожа,
Что с тобою делать, подскажи?

Как наркоман, хлебнувший хлороформа
И пеной разрываемый на части, -
На море шторм.... Повсюду море шторма!
И пляшут волны - мутные от счастья!

Писем от тебя не получаю
Телефон, как тайну, стерегу.
Я тебя скучаю и скучаю,
Каждый миг скучаю – не могу!

Жил в деревне Ворогово на берегу Енисея водитель по имени Колька а по фамилии – Тихоня. И до того он не соответствовал значению своей фамилии, что многие начинали улыбаться от одного её произнесения вслух. Какой там тихоня! Живчик и балабол каких мало! В селении все друг друга знают, потому никто на Кольку никогда не обижался. Посмеивались только, когда заводил он свою волынку да приседал на уши очередному заезжему кренделю.

Как-то раз устроился Колька на предприятие, работающее ещё севернее, в Бору, на устье Подкаменной Тунгуски. И направили его туда зимней автодорогой на «Ниве-Шевроле» с какими-то деловыми бумагами. Дело было к весне, ехать одному да ещё таким, прямо скажем, не самым простым путём Кольке показалось скучновато.

Не долго думая, Тихоня принялся уговаривать ехать с ним свою соседку Светку. Глядя на её мощные формы можно было сразу сообразить, что коварных намерений у Кольки не было. Ему действительно, ну, страсть как хотелось иметь рядом чьи-нибудь уши для своих дорожных бесед.

Характер у Светки – серьёзный, усидчивый, к дальним (впрочем, и недальним тоже) передвижениям не располагающий. Всю свою рабочую сельскую жизнь прожила она на одном месте, никогда никуда из деревни своей не перемещалась. Однако, великая любовь к телепередаче «В мире животных» оказалась тем слабым местом в ее характере, которое удалось использовать Кольке Тихоне, дабы выманить-таки «невыездную» Светульку из дома.

Спешит Енисей – Бий Хем с вершин тувинских, кипит в валунах, кружит в омутах. Плутает вода его меж гор саянских, в сотни метров стеной встает она перед людскими плотинами и низвергается с них, рождая вечные радуги... Змеится лазурным зеркалом речная дорога вдоль степей с древними каменными изваяниями на склонах пыльных холмов… Бегут воды речные в даль таёжную, волнуются, словно губами ловя на лету поцелуи осенней листвы, пытаясь запомнить навек запах каждой падающей хвоинки… И вот уже там, далеко-далеко, скользит Енисей подо льдами, искрящимися от полярных сияний и от звёзд, высыпавших на морозе по всему бездонному небу, скользит широкий, невидимый - мимо тихих таймырских берегов навстречу объятиям северного океана.

Эх, вода, вода! Что ж тебя так тянет к человеку? Тебе ли не знать на что он способен? Не его ль корабли тело твоё рассекают денно и нощно? Не из тебя ли сетями, словно душу, вынимает он вольную рыбу? Не к тебе ль, будто мухи, лепятся его города и селенья? Не в тебя ль то и дело летят острые палки да каменья шальные? Вот и сейчас - стоит добрый человек, швырнул камень и любуется, как вздрагивает вода твоя, как брызгами-слезами она умывается, как, морщась от боли внезапной, нестерпимой, возникают и разбегаются волны твои.

Получив указание начальника, не спеши выполнять его немедленно: возможны корректировки и уточнения.

Получив корректировки и уточнения начальника, не спеши выполнять их немедленно: возможно изменение решения, и задача в целом будет решаться иначе.

Получив распоряжение об изменении решения начальника, не спеши выполнять его немедленно: возможна отмена задачи.

Получив указание начальника об отмене задачи, не спеши выполнять его немедленно: задача может быть восстановлена.

Получив указание начальника о восстановленной задаче, не спеши выполнять его немедленно: задачу могут всё-таки отменить окончательно.

Получив указание начальника о том, что задача окончательно отменена, сразу же доложи о немедленном исполнении: это подчеркнет твою исключительную оперативность и значимость в части неукоснительного исполнения указаний руководства.

Представьте себе, что вам это удалось. Вы написали гениальные стихи, причем такие, что они нравятся абсолютно всем. Даже тем, кто сроду стихов не любил и не читал.

От ваших стихов в одинаковом восторге мудрецы и идиоты, извращенцы и пуритане, любители футбола и балета, бомжи и банкиры, холерики и тугодумы, сторонники компартии и «голубые», байкеры и бухгалтеры и так далее, но особенно в восторге ваши коллеги-поэты. Все с утра до вечера и с вечера до утра перечитывают ваши стихи, не спят, не едят, не работают, не любят друг друга, не рожают детей: только читают и читают ваши бессмертные строки. Ваше сердце бьётся ровно и спокойно, вы умиротворены, вы на вершине немыслимой славы. Бронзовые и каменные памятники мира рассыпаются от зависти к вашей участи. Ибо они тленны, а ваши стихи – нет. А главное: их хвалят абсолютно все!!!!! Возможно ли это? Я утверждаю категорически, что да, конечно, безусловно: это возможно. Но где?

Только в одном-единственном месте: в ваших воспалённых мозгах, причем в самый критический период нахождения в психиатрической больнице в отделении буйнопомешанных. Так отчего же вам так этого хочется? Отчего такое острое желание угодить всем? Получить похвалу сразу ото всех и отовсюду? В одной мудрой книге однажды я прочитал следующее: «Есть один верный способ потерпеть неудачу в жизни. Старайтесь понравиться всем без исключения.»

Пролог

Кто из нас в юности не мечтал о дальних странствиях? Необычное, далёкое, непредсказуемое - привлекает юную душу сильнее любого магнита. Особенно - если у человека сердце настоящего романтика. Тем более , когда он - поэт...Шекспир писал гениальные произведения, действия которых разворачивались в странах, где сам автор не был никогда : Италия, Дания, Средиземноморье...

Пушкин Александр Сергеевич всю жизнь мечтал побывать за рубежами Российской империи, подумывал и о побеге даже, когда находился в ссылке в Михайловском, однако далее приграничных областей Турции так нигде и не побывал...

Увы, не всегда даже самому известному и именитому поэту удаётся лично участвовать в настоящем далёком путешествии, тем более очутиться там, где ещё не ступала нога современного человека, куда не докатилось эхо цивилизованного мира...

Мне знакомо это чувство. Я ходил по затерянным в тайге местам, среди гор, где на сотни километров вокруг не было никаких человеческих построек или поселений - только дикая первозданная природа, где звери не боятся человека, просто потому, что не видели его никогда.

Жила-была колбаса. Отдельная. Деловая. И все её любили: кто с хлебом и маслом, кто с сыром, а кто и так – вприкуску. Поэтому жила она недолго, зато всегда была свежей или старалась выглядеть как свежая.

Потому что несвежую её никто не любил, тогда она чахла, начинала болеть и становилась никому не нужной. Со старой колбасой, будь она хоть трижды отдельная и деловая, никто знаться не хочет. Свеженьких всем подавай. Аппетитненьких. А на колбаску в интересном возрасте даже смотреть не хотят, сразу морщиться начинают. Ишь, ты, какие мы разборчивые! Фу-ты, ну-ты!

Куда девается старая деловая колбаса, она не помнила, к тому времени у неё с памятью всегда нелады почему-то. Как уйдёт куда-то эта, как её… ага , память, как запропастится, так и не возвращается больше-то.

Но великая отдельная колбаса бессмертна. Каждый день она опять появляется на прилавках, свеженькая, молоденькая. Даже лучше вчерашней. Откуда она является такая, она тоже не помнит: у молодых-то память короткая. Им бы всё хвостом веревочным крутить перед покупателями, всё бы ценничком своим крутым любоваться! Ничего-ничего…

Летит отовсюду небо - земле навстречу летит.
И летит земля, небом объятая, светом его пронизанная.
И сияет васильковое небо в глазах новорожденных младенцев земных!
И качается младенческое небо на лазоревом ветру.