Ходит выхухоль по дому из угла в угол. Ходит. Ворчит. Выглянет в окно:
А? – спрашивает.
– А! - эхо ему отвечает. И горы выхухолю не те, и реки не туда, и всё, как попало. Да, разве ж можно так жить?
И опять ходит он по дому из угла в угол, и опять хандрит.
А на улице дождик идёт. И невдомёк бедолаге носатому, что дождь на самом деле идёт именно потому, что выхухоль хандрит, а не наоборот. И потому выхухолиха права, что ворчит на него из-за бесконечного дождя, а он-то спроста считает, что рехнулась жена. Ничего подобного. Ныть надо меньше, дождя и не будет. А он из дома ушлёпал, чтоб не слышать упреков.
Нахохлился, залез под какую-то колоду деревянную и трясётся. А дождь ещё пуще наяривает. Подлетел к колоде косматый поползень. Рядом хохлиться начал.
Прячутся от дождя, ворчат оба. Хохлатый старик их услышал и тоже под колоду полез ворчанию подсобить... Недолго, правда, товарищи ему подсобляли, сомлели под колодой, свернулись калачиками и спят.
А? – спрашивает.
– А! - эхо ему отвечает. И горы выхухолю не те, и реки не туда, и всё, как попало. Да, разве ж можно так жить?
И опять ходит он по дому из угла в угол, и опять хандрит.
А на улице дождик идёт. И невдомёк бедолаге носатому, что дождь на самом деле идёт именно потому, что выхухоль хандрит, а не наоборот. И потому выхухолиха права, что ворчит на него из-за бесконечного дождя, а он-то спроста считает, что рехнулась жена. Ничего подобного. Ныть надо меньше, дождя и не будет. А он из дома ушлёпал, чтоб не слышать упреков.
Нахохлился, залез под какую-то колоду деревянную и трясётся. А дождь ещё пуще наяривает. Подлетел к колоде косматый поползень. Рядом хохлиться начал.
Прячутся от дождя, ворчат оба. Хохлатый старик их услышал и тоже под колоду полез ворчанию подсобить... Недолго, правда, товарищи ему подсобляли, сомлели под колодой, свернулись калачиками и спят.